Антоний улыбнулся еще шире:

– Думаю, вам следует к этому привыкнуть, леди Персефона, особенно если вы будете часто бывать у нас, а я на это очень надеюсь.

Он закрыл дверь и кивнул ей. Персефона будто в тумане направилась к дому, лишь раз обернувшись посмотреть, как уезжает Антоний. Этот день был долгим и странным – благодаря богу мертвых.

И передышки не планировалось: стоило Персефоне войти в квартиру, как к ней тут же подлетела Лекса.

– И чей это «Лексус» высадил тебя перед нашими стремными апартаментами? – вопрошала она.

Персефона уже хотела было солгать и сказать, что ее подвез кто то со стажировки, но она знала, что Лекса не поверит – она должна была вернуться домой два часа назад, и к тому же подруга только что видела, как дверь машины ей открыл шофер.

– Ты мне не поверишь… Но это машина Аида.

Даже признавшись в этом, она была не готова рассказать Лексе об их контракте и метке у себя на запястье.

Лекса выронила кружку, что держала в руках. Персефона вздрогнула, когда та ударилась об пол и разлетелась на куски.

– Ты что, шутишь? – Персефона покачала головой и пошла за веником. Лекса последовала за ней. – В смысле… тот самый Аид? Аид, бог мертвых? Аид, владелец «Неночи»?

– Да, Лекса. Какой еще?

– Но как? – затараторила она. – Почему?

Персефона принялась сметать кусочки керамики.

– Из за моей работы. – Технически она даже не соврала. Можно было назвать это расследованием.

– И ты познакомилась с Аидом? Видела его во плоти?

Персефона вздрогнула от этого слова, вспомнив, в каком виде появился перед ней Аид.

– Ага. – Она отвернулась от Лексы и схватила совок, пытаясь скрыть яркий румянец, заливающий ее щеки.

– И как он выглядит? Мне нужны подробности!

Персефона протянула Лексе совок, и та подержала его, пока Персефона сметала осколки.

– Я… не знаю, с чего начать.

Лекса улыбнулась.

– Начни с его глаз.

Персефона вздохнула. У нее было ощущение, будто описывать Аида – это нечто совершенно интимное. Где то глубоко внутри она хотела сохранить его для себя, хоть и знала, что ей придется описать внешность бога в приглушенных тонах – ей только предстояло увидеть его в настоящем облике.

За этой мыслью последовало странное предвкушение, и она поняла, что жаждет увидеть бога в его божественном виде. Черны ли его рога так же, как его глаза и волосы? Изгибаются ли они по бокам от головы, как у барана, или направлены вверх, делая его еще выше?

– Он красивый, – сказала она, хотя это слово не могло воздать ему должное. Дело было не столько в его внешности, сколько в харизме. – И… сильный.

– Кто то влюбился, – самодовольная ухмылка на лице Лексы напомнила Персефоне о том, что она слишком сосредоточилась на его внешности, вместо того чтобы думать о его поступках.

– Что? Нет. Нет. Аид красив. Я не слепая, но я не могу оправдывать то, что он делает.

– Что ты имеешь в виду?

– Его сделки, Лекс! – Персефона напомнила Лексе о том, что они узнали от Адониса в «Неночи». – Он охотится на отчаявшихся смертных.

Подруга пожала плечами:

– Ну, ты могла бы спросить об этом Аида.

– Мы не друзья, Лекса. – Они никогда не станут друзьями.

Лекса чуть подпрыгнула.

– О! А что, если ты о нем напишешь? Ты могла бы провести расследование о его сделках со смертными! Как скандально!

Это и правда было скандально – не только из за содержания, но из за того, что это была бы статья о боге, а на такое мало кто отваживался, опасаясь возмездия.

Но Персефону возмездие не страшило.