– Это тоже поправимо. Существуют законы в любом цивилизованном обществе. Вы можете подать в суд и получить право видеть свою дочь столько, сколько сочтете нужным.

– Вы ничего не знаете, – устало выдохнул неизвестный, – у нас совсем иная ситуация. Я даже не знаю, как вам объяснить. В общем, она не просто ушла. Она меня бросила. Бросила, узнав, что я болен. И забрала с собой нашу дочь. Боюсь, что у меня не будет никаких шансов увидеть своего ребенка. Врачи считают, что у меня... онкология, – он выдавил это слово с некоторой растерянностью, – опухли лимфатические узлы. Я даже не думал, что все может быть так быстро. Теперь говорят, что не больше года.

Дронго помрачнел. Когда на человека сваливается столько несчастий, трудно его успокоить. Да и как можно успокоить человека, узнавшего свой приговор и сразу преданного собственной супругой.

– Вы давно женаты? – спросил Дронго.

– Восемь лет, – сообщил неизвестный, – это моя вторая жена. С первой я развелся много лет назад. Лариса казалась мне воплощением всех моих лучших надежд. Пять лет назад у нас родилась девочка. Мы назвали ее Леночкой. Такая чудесная девочка. И так неожиданно все получилось. Моя болезнь, уход Ларисы, наши неприятности на работе.

– Как вас зовут?

– Извините, я не представился. Сутеев. Николай Евгеньевич Сутеев. Не помню, куда я положил свои визитные карточки. Извините, – он похлопал себя по карманам.

– Ничего страшного. Возможно, врачи ошиблись и ваш диагноз еще следует уточнить.

– Ничего они не ошиблись, – вздохнул Сутеев, – я уже дважды все проверил. Сейчас лечу в Германию, возможно, это моя последняя попытка.

– В любом случае не следует падать духом. Я представляю ваше состояние, но будет гораздо лучше, если вы встретите все последующие события достаточно мужественно и спокойно.

– Вам легко говорить, – он засунул руку в боковой карман, доставая галстук, который туда спрятал. На пол упали две визитные карточки. Он наклонился, поднял обе карточки, протянул одну из них Дронго.

– Здесь указано, что я заместитель генерального директора компании «Ростан», – пояснил Сутеев, – хотя скоро от нашей компании тоже останутся одни воспоминания.

– Почему так?

– Экономический кризис. Мы пытались продержаться, уволили половину сотрудников, начали сокращать непроизводственные расходы, экономили буквально на всем. Но и это не помогло. Одним словом, везде плохо, – он махнул рукой с внезапно вспыхнувшим ожесточением.

По громкоговорителю пассажиров, вылетающих в Лондон, пригласили на посадку. Дронго поднял голову, прислушиваясь. Сутеев понял, что это рейс его собеседника.

– Идите, – кивнул он на прощание, – и спасибо вам за носовой платок. Если вы дадите мне свою визитную карточку, я вам обязательно позвоню и его вышлю.

Дронго достал из кармана свою визитку, протянул ее Сутееву. Тот взял, взглянул на карточку и положил ее в карман, очевидно, даже толком не читая. Сейчас ему было не до этого.

– До свидания, – сказал Дронго, – желаю вам всего хорошего. Чтобы ваш диагноз не подтвердился.

– Мне уже все равно, – махнул рукой Сутеев.

– И все-таки нужно бороться до конца, – убежденно произнес на прощание Дронго, выходя из туалетной комнаты. Ему было неловко стоять рядом с этим человеком, на которого навалилось столько несчастий сразу. Крах его компании, бегство супруги, тяжелая болезнь, не оставляющая ему шансов на выживание...

Дронго забрал свою сумку. Уже направляясь к выходу из салона, он размышлял о Сутееве. Почему все так несправедливо? Кажется, есть такая русская поговорка: «Пришла беда – отворяй ворота».