Поднявшись на ноги, Люций с благоговением и ужасом наблюдал за смертью боевой машины. Из треснувшего корпуса потекла амниотическая жидкость, из каждого отверстия, из каждого клапана продолжали вываливаться куски плоти, сорванные с тел смертного экипажа. Стояла потрясающая вонь, и Люций с удовольствием смаковал запах горелого мяса, уже тронутого разложением. Он подошел к примарху, поднявшему брошенный пистолет.

— Что это было? — спросил Люций.

Фулгрим обратил на него взгляд черных мертвых глаз.

— Небольшой трюк, которому я научился у вдохновляющих меня сил, только и всего.

Люций подставил ладонь под падающий сгусток плоти. Влажный комок местами уже почернел и разлагался буквально на глазах.

— А могу я научиться чему-то подобному?

Фулгрим со смехом наклонился и положил свою изящную руку ему на плечо. Насыщенное сладостью дыхание примарха напоминало аромат ладана, а тепло его кожи — об опасности перегрева плазменных контуров. Фулгрим заглянул в глаза Люция, словно отыскивая нечто, о чем давно догадывался. Люций ощутил силу взгляда своего повелителя и понял, что стоящее за этим взглядом существо более древнее и злобное, чем он мог бы себе представить.

— Возможно, ты сумеешь, мечник, — с довольным кивком ответил Фулгрим. — Мне кажется, в тебе есть потенциал стать таким же, как я.

Фулгрим поднял голову, наконец-то прервав зрительный контакт, и прислушался к затихающим звукам сражения.

— Ага, бой закончен, — сказал примарх. — Хорошо. Мне это уже наскучило.

Он не промолвил больше ни слова и зашагал к лесу зеркальных шпилей, оставив Люция наедине с мертвой боевой машиной.

5

Его окружала красота, истинная красота, и при виде такого великолепия он заплакал.

Его воины видели лишь физические свойства кристального леса, но Фулгрим в этом месте видел истину, недоступную никому, кроме него.

Шпили сверкающих алмазными гранями кристаллов поднимались из черной земли величественными монументами бесконечным чудесам Галактики. Все они были выше ста метров, и даже самый тонкий имел в поперечнике не меньше десяти метров. Заросли сотен тысяч этих шпилей тянулись вдаль, занимая сверкающим великолепием огромный участок земли.

Кристаллы прорастали плотными группами, как органический кустарник, а между ними тянулись извилистые тропинки. Фулгрим шел наугад, часто меняя направление и все глубже и глубже погружаясь в мерцающий лес. В этих зарослях зеркал нетрудно было заблудиться, и в его памяти всплыла сомнительная легенда о воине, потерявшемся в невидимом лабиринте на венерианском плато Эрицины.

Тот глупец умер у самого выхода, но Фулгриму подобная судьба не грозила. Он и с закрытыми глазами смог бы выбраться из зеркальной чащи тем же путем, которым пришел.

Примарх поднял руку и провел пальцами по гладкой поверхности шпиля, с удовольствием задерживаясь на крошечных изъянах кремнистых образований. Некоторые шпили были молочно-белыми, полупрозрачными, другие совершенно не просвечивали, но подавляющее большинство сверкало безупречным блеском, словно миллионы зеркальных копий погруженной в черный песок гигантской армии.

Фулгриму было известно об армии, захороненной на Древней Терре, армии, предназначенной для защиты мертвого императора от душ, отправленных им в загробную жизнь за время бесконечных завоевательных походов. Здесь ничего подобного не было, но сама мысль о прогулке по могиле колоссальной армии доставила ему удовольствие, и он даже изобразил небрежный салют, словно приветствуя павших воинов.

Сражение по захвату производственного комплекса Механикум немного развлекло его, но совсем ненадолго. Скучно сражаться против врага, который не страдает от перспективы быть уничтоженным и не просит пощады. Неспособность Механикум чувствовать восторг, которым был благословлен он сам и его воины, разочаровала Фулгрима.