— Ты должен меня выслушать.

— Я весь — слух и внимание.

Он поглядел на нее и увидел, что она трясется, как в лихорадке. Ему очень хотелось приободрить любимую, поцеловать в трепещущие губы, побороть страх, застывший в ее глазах.

Он вспомнил о своих прежних романах и сказал себе, что ни разу не испытывал столь сильного и щемящего чувства.

Ни одна женщина не вызывала у него подобного желания и в то же время благоговейного трепета перед ее чистотой и невинностью. Про себя он называл эту любовь духовным откровением. Его покорила не только красота Мариоты, но та доброта, которая, казалось, исходила от нее, словно свет от солнца.

— Ты будешь удивлен, неприятно поражен, возможно, даже разозлишься на меня, — полушепотом начала она. — Я не знаю… с чего начать свой рассказ, ведь мне ужасно стыдно, я просто сгораю от стыда.

— Что же ты сделала, моя несравненная?

Собравшись с духом, Мариота с отчаянием произнесла:

— …Я была с Джереми, когда он в разбойничьей маске остановил карету твоей сестры и отнял у нее деньги.

Отвернувшись от графа, она продолжила, мучительно выдавливая из себя каждое слово:

— Это я выстрелила в тебя из пистолета, когда ты выехал на дорогу. Я заметила, как ты прицелился Джереми в спину, потом твоя лошадь взвилась на дыбы и… сбросила тебя.

Мариота почувствовала, как граф изумленно смотрит на нее.

Помолчав, он спросил:

— На тебе был мужской костюм?

— Да. Джереми сказал, что мне нужно переодеться. Он вынудил меня отправиться с ним. Да я и не могла бы оставить его одного.

Мариоте стало ясно — ее счастью пришел конец. Граф ужаснется, начнет ее презирать, но, главное, не простит ей столь запоздалого раскаяния и навсегда покинет ее.

Сейчас он поднимется, вернется в дом и, не медля ни минуты, уедет из Квинз-Форда.

Она никогда его больше не увидит, ее мечты о счастье превратятся в прах. Ей останется только умереть.

Но граф внезапно громко засмеялся.

Она не поверила своим ушам. Мариота повернулась и увидела, что в глазах возлюбленного пляшут задорные искорки. Да, она не ошиблась, он хохотал и никак не мог остановиться.

Затем граф протянул руку и привлек ее к себе.

— О, моя дорогая, только ты и твоя необыкновенная семья могли додуматься до этого анекдотического разбоя. Фантастическая история! У меня такое впечатление, будто я играю роль в какой-то комедии эпохи Реставраций, и я с трудом убеждаю себя, что это было на самом деле. Я обожаю тебя!

Он так крепко обнял Мариоту, что она чуть не задохнулась.

— Мог ли я вообразить себе хоть на миг, что ты станешь столь нелепо рисковать жизнью? — продолжил он после короткой паузы. — Но уверен, моя драгоценная, что подобное больше не повторится.

Мариота уткнулась ему в плечо и заплакала.

— Тебе не о чем плакать, моя дорогая, — принялся он ее утешать.

— Я думала, ты меня возненавидишь и я навеки тебя потеряю.

— Этого никогда не случится, — ласково проговорил он. — И в то же время я не в силах оправиться от унижения. Ведь ты впервые увидела меня, когда я упал с лошади. Не лучший момент для знакомства, хотя, скажу откровенно, очень редкий.

Он прикоснулся губами к ее лбу и добавил:

— Не случись этого, я спокойно доехал бы до Мадресфилда, даже не узнав о твоем существовании. И мне остается лишь благодарить Всевышнего, что Джереми понадобилась новая одежда.

Мариота изумленно поглядела на него, на ее густых ресницах застыли слезы, и несколько капель скатилось по щекам.