— Я быстро Марь Ивановна — Ладно. Иди. — Отмахнулась женщина.

Парень засунул руки в карманы синих джинс и поспешно покинул кабинет. Марьи Ивановной, стоило бы выглянуть в тот момент в коридор…

Вова вышел, закрыл дверь за собой, хмуро огляделся. Длинный широкий коридор пуст. Он приподнял подбородок повыше и шумно вдохнул. Прикрыл глаза и снова вдохнул. Губы дрогнули, обнажая крепкие белые зубы. В груди зародился глухой низкий рык — парень с трудом сдержался, всё внутри взывало к превращению. Он учуял его.

Вова сорвался с места широким прыжком и с трудом заставил себя бежать помедленнее без пятиметровых прыжков — увидит кто, отец потом башку открутит.

Илья подходил к кабинету директора. Вова секунду постоял возле двери, принюхиваясь. В этот момент она и открылась, в коридор вышла стройная девочка с узким разрезом глаз.

— Привет. — Произнесла она, выскользнув в коридор.

Вова поморщился, прошёл мимо, чем вызвал расстроенную гримаску на красивой мордашке.

Он даже не обратил внимания — почти все девочки так на него реагируют, отец объяснял почему.

Сначала Вове это нравилось, даже очень. А с тех пор как отец всё расставил по местам, сие стало скорее раздражать, чем нравиться.

— Для женщин мы как валерьянка для котов. Для мужчин — как пещерный лев для древнего человека. Для первых мы почти идеальны, для вторых угроза. Привыкай Вовчик, так с тобой всегда будет. И это совсем неплохо скажу я тебе, особенно первое…

В этот момент мама и запустила когти отцу в спину, а он взвыл от боли и с дивана на пол полетел, Вова не думал что это «неплохо». Он хотел, что бы привлекательным был он сам, а не запах источаемый его телом, влияющий на людей на химическом уровне. Увы, такова его природа и тут уже ничего не поделаешь. Впрочем, компенсация, выданная природой, за эти маленькие неудобства и комплексы, более чем внушительна.

— Я Диана! — Крикнула девочка ему вдогонку.

— Вол. — Отозвался Вова, быстро спускаясь по лестнице. Запах Ильи сплёлся с запахом человека. — Слабак. — Поморщившись, проворчал он, спустившись на первый этаж.

Запах растворялся за дверью, из которой несло устойчивой вонью — там туалет. И хотя для всех, там практически ничем не пахнет (в те редкие моменты, когда не прорвана канализация, не забит унитаз или детишки не начинают страдать сбитым прицелом при посадке на стульчак), Вова чувствовал все нюансы и оттенки запахов. Почему-то, хуже всего воняли не испражнения, а хлорка, которую техничка, приходившая раз в день, щедро засыпала в унитазы. Странно конечно, но такой вот нюанс непонятный.

Перед дверью, он замер на полминуты. Несмотря на то, что прекрасно слышал шум возни, смех и хриплое пыхтение Ильи. Он просто не мог взять и войти, не сосредоточившись. От этой вони дыхание на раз перекроет. Можно даже сознание потерять. Лет пять назад, он даже не дошёл до туалета, упал прямо у лестницы. Пришлось спешно учиться подавлять обоняние.

Спасибо маме, она в этом докой оказалась — парфюмерию очень уважала, но обладая таким острым обонянием, невозможно пользоваться даже самыми дорогими духами. А она с сим мериться не желала и с детства училась по желанию подавлять свой острый нюх. Отец Вовы считал сие глупостью и упорно придерживался мнения, что остроту обоняния наоборот нужно развивать как можно сильнее. У него был собственный метод борьбы с излишне острыми запахами. Вова его освоить не смог. Ну, право слово, как можно полюбить все запахи? Понятно мясо с кровью — никак не получается надышаться, вдыхаешь полной грудью, а всё равно. И слюнки текут, а эта вонь, как она может нравиться? Ему больше приглянулся мамин способ — подавление своих острых чувств.