Одета она была более прилично, нежели ее коллега – аж целая комбинация плюс целомудренно наброшенное на колени смятое короткое платьице. То самое, в котором Сергей ее видел в зале.

На появление в комнате новых людей она отреагировала довольно странно: за один присест выпила до отказа наполненный бокал мартини, а потом вдруг пропела несколько хрипловатым и заплетающимся, но в целом довольно приятным и мелодичным голосом:

– Пей пиво на заре-е, пей пиво перед сно-о-ом… пей пиво натощак, пей пив-в-во просто так… Пей пиво… ешь мясо!

Алкогольный мегахит «Дискотеки „Авария“ привел Мыскина в телячий восторг: он подпрыгнул на самом пороге и хлопнул Юджина по плечу так, что субтильный служитель казино едва не согнулся в дугу.

Девушки, казалось, только заметили, что к ним кто-то пришел.

Стоявшая у зеркала повернула голову и неожиданно грубо спросила:

– И че за дела?

В этот момент открылась боковая дверь рядом с зеркалом – оказывается, комната была проходной – и появился невысокий человек с растрепанной темно-каштановой челкой, в расстегнутой на груди рубахой и в шлепанцах.

Как ни были пьяны Мыскин и Сережа Воронцов, они не могли не узнать этих характерных черт с нездоровыми коричневыми мешками, как у законченных наркоманов, страдающих неврозами и бессонницей, под глазами. Этого помятого лица, этого длинного носа.

Тот самый человек, который несколько дней приходил в казино с амбалом и не играл, а только анемично просиживал за стойкой бара.

– Это к вам, девчонки, – сказал он чуть нараспев. – Вместо нас.

– Ага, – промурлыкала девица у зеркала и, легонько пошатываясь, прошла наискосок через всю комнату, не делая ни малейших скидок на свою более чем скудную экипировку, и спокойно уселась на колени несколько оторопевшего Алика Мыскина, который завалился в кресло, не отрывая взгляда от неожиданно появившегося мужчины с помятым лицом.

Юджин, ухмыляясь, стоял у двери и, откровенно рисуясь, оглаживал свою униформенную жилетку.

– Все это, конечно, замечательно, – наконец сказал Сережа Воронцов, несколько собравшись со своим растрепанными мыслями, – но чем обязаны, э-э-э… чем обязаны? Ведь мы… ик! м-м-м… пардон… даже, так сказать, не знакомы.

– Почему же не знакомы? – произнес тот, вдруг удивительно напомнив Сереже очковую змею. – Вы Александр Мыскин, не так ли? А это, – тусклый взгляд упал на Воронцова, и глубоко посаженные глаза очковой змеи еще больше сузились и коротко вспыхнули – вероятно, так же бледно и завораживающе кобра смотрит на птицу, подумал Сережа, – а это Воронцов, девичья фамилия – Нищин. Сергей… или, быть может, я ошибаюсь?

Сережа уже собрался с мыслями настолько, что начал довольно откровенно обследовать некоторые фрагменты тела девицы на коленях у Алика – особенно из числа тех прелестей, что прорисовывались у него перед глазами. При этом он еще и успел сколотить следующую фразу:

– Разумеется, вы не ошибаетесь. Если бы вы допускали возможность ошибки, вы подсунули бы нам не этих ша… т. е. милых дам, а каких-нибудь кривоногих будок со шпалопропиточного завода.

– Простите? – не понял тот.