Красота песнопений, утешение привычного ритуала принесли ей умиротворение и прогнали мысли о смерти и странном и полном насилия будущем, ожидавшем мальчика, которого она когда-то знала. Она, как всегда это любила, растворилась в усердной молитве и в собственном общении с Господом, с которым всегда была по-своему на короткой ноге.

Примерно в середине службы она выпростала руку, чтобы коснуться отцовского рукава, и ее пальцы на мгновение накрыла отцовская ладонь. Это – их последнее совместное паломничество. После его ожидает долгожданная мечта о мире, а ее – замужество и все, что из него следует…

Забудь об этом. Будущее в руках Божьих. Сейчас – настоящее: отец рядом с ней и корабль, ждущий отвезти обоих домой.

Герцог уехал бы раньше, но Алиса понимала, что долгая дорога его утомила. Более того, она уговорила отца отдохнуть два-три дня и лишь потом посетить раку, но и тогда сократить свой визит настолько, насколько допускают приличия.

Герцог Ансерус легко поддался на уговоры, узнав, что епископ Оммантий уехал на несколько дней в Орлеан, предположительно, по делам, связанным с грядущей коронацией Теодовальда. В прошлое паломничество герцога в Тур Ансерус и епископ несколько раз встречались и прониклись искренней приязнью друг к другу. За прошедшие годы они несколько раз обменивались письмами, и перед отбытием в Орлеан епископ оставил послание, в котором умолял Ансеруса не уезжать из Тура до его, Оммантия, возвращения.

Хотя город кипел слухами будто растревоженный улей, паломникам, по всей видимости, ничего не угрожало. Тяжеловооруженные ратники, сопровождавшие их на борту «Меровея», каждый день провожали их к раке святого и (как поведала своей госпоже пораженная Мариамна) стояли на страже у их покоев всю ночь напролет. В отсутствие хозяина или хозяйки королевские апартаменты и большой зал замка пустовали; обед и ужин подавали в уютной галерее, выходившей на город и южные склоны долины, и сам дворецкий, пожилой человек с постоянно озабоченным лицом, наблюдал за прислуживавшими гостям пажами и служанками. Единственным их собеседником, если не считать собственного священника герцога, отца Ансельма, был брат Иоанн, которого (к его собственному и столь очевидному сожалению) оставили дома исполнять обязанности замкового капеллана, тогда как королева и юные принцы уехали в Париж. Отец Иоанн был достаточно молод и не лишен мирских интересов, чтобы счесть присутствие Алисы хотя бы некоторым утешением. Дочь герцога, со своей стороны, находя его остроумным и учтивым, наслаждалась его обществом за столом, но не могла не думать о том, что в этом последнем паломничестве, которое как будто обещало столько новых приключений и даже опасностей, ей, похоже, будет так же одиноко, как и в прошлых странствиях в Иерусалим.

Они провели в Type уже шесть дней, когда из Орлеана возвратился Оммантий, и герцог получил приглашение посетить епископа и отобедать с ним на следующий день. Поскольку до тех пор их пребывание в Type не было отмечено особыми событиями, Ансерус без труда дал себя уговорить Алисе позволить провести день, как ей вздумается: отправиться покупать шелка или прокатиться верхом, как обычно с охраной, чтобы полюбоваться окрестностями. Ввиду надвигавшихся торжеств в Орлеане лавки торговцев были доверху набиты самыми богатыми тканями, и Алиса вскоре отыскала желаемое. Потом в обществе Мариамны и тяжеловооруженной охраны – на должном расстоянии в должном числе – она выехала из городских ворот и легкой рысью направилась ко дворцу королевы.

Там все оставалось таким, каким она его помнила, разве что казалось меньше. Свиньи все так же хрюкали в своих загонах; коровы, услышав цокот копыт, равнодушно поднимали головы от травы; козы и овцы заступали дорогу лошадям на узкой тропе, и чумазый паренек гнал гусей по двору, через который Алиса и Теодовальд убегали от докучной дворни. Но перемены были не менее явны. Хотя в пристройках для слуг еще кипела жизнь, ратники уже покинули поместье, и в покинутой оружейной не лежали груды оружия.