Ты там такой переполох устроишь, что они от ужаса жизни свои никчемные самоубийствами покончают! — заявила добрая Клавка. — И потом, десять часов — это уже не рано. Скоро Степка придет…

— Зачем? — удивилась я. — Он живет По принципу Винни Пуха: кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро? Так, вареники уже кончились…

Клавка подмигнула и заговорщически прошептала:

— Будем план составлять.

— Ох, плановики! Ну-ну, желаю успеха!

Делать было абсолютно нечего. Я послонялась по квартире, посмотрела какие-то мультики по телевизору… В конце концов взгляд упал на четыре стопки тетрадей с сочинениями по Толстому и Булгакову.

— Проверить, что ли? — вслух спросила я сама себя. — Или не надо? Нет, не буду. Я на больничном, это раз, и ничего нового там все равно не найду, это два. «Наташа любила Болконского, сидя на подоконнике и разговаривая с могучим дубом». Бред!

Я даже зажмурилась, представляя, чего понаписали мои «оболтусы». Тут и раздался звонок в дверь.

С мороза Степка явился румяный и веселый.

— Здорово, девчонки! — с порога гаркнул он. — «Мороз и солнце, день чудесный! Еще ты дремлешь, друг прелестный»?

— Если и дремали, то ты своими воплями разбудил, — недовольно сморщилась я. — Проходи.

Настроение у Степана было игриво-радостное, никакой подавленности. Мне это не понравилось. Я так думаю, в его положении в пору мыло с веревкой готовить, а не цитировать Пушкина и не производить артиллерийских залпов глазами. Поэтому я смерила Степана с ног до головы строгим, «учительским», как говорит мой Брусникин, взглядом. Под этим взглядом Степка притух и покорно прошел в гостиную.

Дождавшись, пока все рассядутся, я так же строго велела:

— Рассказывай. Ты звонил? Договорились?

Степан кивнул:

— Да. Сегодня в шесть вечера, в Люблино.

Там гаражи есть. Вот там и встретимся. Правда, я не знаю, о чем говорить…

И Клавка, и Степка с немым вопросом уставились на меня. Почесав затылок, я выдала гениальное, как обычно, решение:

— О чем? О чем… На жизнь пожалуйся, попроси об отсрочке, скажи, мол, стараюсь, ищу, с ног сбиваюсь, но сумма очень уж большая. Да спроси, может, можно частями как-нибудь отдать, или в рассрочку.

— Понял, — серьезно кивнул Степан. — А вы что делать будете?

— Мы… — пустилась в объяснения Клавдия, но я ее перебила:

— За нас не волнуйся. Мы будем в нужном месте, в нужное время. В самой горячей точке, так сказать. Но для этого нужна твоя «девятка».

Дашь?

— Не вопрос, — пожал плечами Степка. — Водить-то умеете?

— Был опыт… — уклончиво ответила я, потому как за рулем сидела всего раз пять в жизни.

— А-а… Ну да, — немного обреченно сказал Степан. Он, кажется, мысленно прощался со своей машиной. Справившись с кислым выражением лица, Степка предложил:

— Что, красавицы, может, кофейку попьем?

Взбодримся? А то мне еще тачку гнать…

— Иди за машиной, — нахмурилась я. — На морозе и взбодришься.

Неожиданно на помощь Степану пришла Клавдия. Сестрица подхватила его под локоток и затараторила:

— Конечно, конечно, Степушка, пойдем, кофейку попьем. Правда, Афоня все вареники слопала… Не поверишь, хоть и тощая она у нас, но лопает так, будто у нее не желудок, а черная дыра! Куда все уходит? Не понимаю!

— В ум, — буркнула я и направилась следом за ними.