Подойдя к Аллегре, Доминик обвел оценивающим взглядом ее фигуру и, наклонившись, поцеловал в щеку.

— Здравствуй, красавица. — Увидев, что Аллегра зарделась румянцем, виконт коснулся ее руки. — Пойдем, юная леди. Ты должна мне танец, — сказал он, но в этот момент внимание Аллегры привлек разговор гостей.

— Бешеные псы, вот кто они! — воскликнул мужчина, пытаясь перекричать музыку. — Да повесить надо всех этих мятежников, если только так их можно утихомирить.

— Повесить? — обратилась к нему удивленная Аллегра.

— Что это происходит с простолюдинами? — Рыхлое лицо его жены выразило недовольство. — Вечно на что-то жалуются. Такие нетерпимые и злые! Разве они не понимают, что если бы не лень, у них было бы все, в чем они нуждаются?

— Лень? — возмущенно переспросила Аллегра.

— Ну вот опять, — вздохнул Доминик и, наклонив голову, прикрыл глаза рукой.

— Совершенно верно, моя милая, — подтвердил пожилой мужчина. — Я всегда говорю, им нужно лишь снова заняться работой и перестать обвинять всех в своих бедах.

— А что скажете о последних налогах? — возразила Аллегра. — Им же нечем даже кормить детей.

— Что? Налоги? О Боже! — воскликнула рыхлая дама, с недоумением и тревогой разглядывая девушку в лорнет.

— Знаете ли, ходят слухи о крестьянском бунте, — доверительным шепотом сообщила другая дама.

Аллегра открыла рот, желая объяснить ситуацию.

— Дорогая, не стоит, — попросил Доминик. — Я так устал успокаивать всех.

— Они убьют нас, если мы не будем начеку, — кивнул пожилой мужчина со значительным видом. — Как бешеные псы.

— Да не обращайте на них внимания! — весело проговорила Аллегра. — Они злятся от голода. Не хотите ли пирожных? Марципанов? Шоколада? — Ее глаза вспыхнули от гнева, когда она, жестом подозвав слугу, молча смотрела, как жадно гости накинулись на сладости.

Завитые и напомаженные, в париках и драгоценностях, гости ее отца ворковали над великолепными пирожными и конфетами на подносе и, алчно поглощая их, пачкали сахарной пудрой свои дорогие наряды.

Доминик взглянул на нее с мученическим выражением:

— Дорогая, ну полно же!

— Но ведь это правда, — сердито заметила Аллегра. — Этих приверженцев прежних времен уже не изменить, их головы под париками уже ничего не соображают, а сердца зачерствели, как высохшие сливы. Дух времени изменился — на смену им пришла смелая молодежь с блестящими идеями! А этих сметут как пыль.

— Так мы потанцуем?

Аллегра невольно улыбнулась:

— Ты просто пытаешься отвлечь меня, опасаясь, как бы я не высказала то, что думаю.

Чуть улыбнувшись, Доминик наклонился к ее уху:

— Нет, я просто хочу прикоснуться к тебе.

«О Боже! Он наверняка поссорился со своей любовницей».

— Понятно, — дипломатично ответила Аллегра.

И тут она заметила, что тучная графиня что-то прошептала соседке, после чего обе женщины уставились на ее широкий черно-зеленый пояс, завязанный поверх платья из воздушного белого шелка с высокой талией.

Если они не поняли, что это платье в новом пасторальном стиле отвечает демократическим идеалам, то черно-зеленый пояс и вовсе поставил их в тупик.

Аллегра гордо вскинула голову, показывая, что ее не запугать. Возможно, никому в этом зале нет дела до того, что за стенами дворца голодают крестьяне, но ее это волнует, и если единственный способ выразить протест — вот этот пояс с древними цветами острова Вознесения, то она с достоинством будет носить его.