Реальность воскресла. Нахмурившись, она смотрела вперед, по-прежнему ошеломленная своим горем, хотя прошло уже столько месяцев. По-прежнему отказываясь верить, что все это в самом деле случилось. Что они должны быть живы и здоровы и счастливы и где-то ждут ее.

Сеньор повернул голову, уткнувшись в ее плечо.

— Qu'est-ce que c'est? — сонно пробормотал он.

Она оттолкнула его, часто моргая:

— Отодвиньтесь от меня.

— Мы уже проехали Ла-Лож?

— Нет. — Слезы стояли в ее глазах. Она не могла смотреть на него.

— Я лучше останусь здесь, — пробормотал он.

— Отодвиньтесь! Не прикасайтесь ко мне!

Он с трудом сел. Его сонный, ничего не понимающий вид еще больше рассердил ее.

— Время поесть, — сказала она хмуро.

— Eh bien. — Голос его был тих и спокоен. — Остановите лошадь вон под тем каштаном.

Ли подвела кобылу к дереву, где пожелтевшие листья и длинные ветки давали хоть какую-то защиту от холодного моросящего дождя. Эс-Ти сошел вниз, и она сразу почувствовала холод. Его тепло согревало ее.

— Есть хочешь? — спросил он лошадь.

Кобыла подняла морду, а потом дважды кивнула — совсем как человек.

В изумлении Ли перевела взгляд с лошади на него. Он потрепал кобылу по шее, не глядя на Ли.

Порядок таких остановок был уже заведен. Накрыв лошадь попоной, Сеньор обошел кабриолет, чтобы выпустить Немо. Волк затанцевал от волнения, а затем понесся по пустынной дороге, разбрызгивая во все стороны лужи. По свистку он подлетел обратно, высоко подпрыгнул, приземляясь в облаке брызг, а затем повернулся вокруг своей оси и прыгнул снова.

Против своей воли Ли смотрела, как они, играя, медленно движутся вдоль дороги: Сеньор бросал каштаны, Немо их ловил. Несколько раз Сеньор делал знак рукой, и волк падал на брюхо. Потом Сеньор, чуть наклонял голову влево или вправо, и Немо мчался в этом направлении. Сеньор шел как ни в чем не бывало по дороге, пока Немо не выскочил из своего укрытия, прыгая от восторга, когда его друг деланно вскрикнул от удивления.

Ли смотрела на ковер из мокрых желтых листьев, укрывших землю. Сердито смахнув слезы, порылась в сумке, ища свои лекарства. Вынула флакон с глазными каплями, которые сделала сама из порошка ляписа, розовой воды и белого вина. Подойдя к кобыле, она оттянула шоры и из тонкой трубочки капнула по две капли жидкости в каждый глаз лошади. Увидев, что Сеньор возвращается, она торопливо запихнула лекарство в сумку.

Из-под клапана дорожной сумки выглядывал уголок альбома. Укладывая лекарство, она взглянула на потрепанную обложку. Она потрогала альбом, потом внезапно вынула его из сумки. У Сеньора всегда были под рукой карандаши и уголь для набросков: дома, деревья, старые крестьянки, мимо которых они проезжали. Ли села на ступеньки кабриолета, открыла альбом, быстро перелистывая акварели, чтобы дойти до чистых страниц. Она сжимала в пальцах карандаш.

Перед ней была чистая страница со старым пятном, отпечатком ее пальца, оставшимся с прежних дней. Какая-то сцена тогда привлекла ее внимание. Забытое, так и не запечатленное событие… день рождения, вечерний чай, — в один из обычных дней, которые она запечатлевала.

Она поднесла карандаш к бумаге, подумав о волке, о пропорциях, правильном свете и тени, — у нее многое не получалось, поскольку она всего лишь любитель…

Внезапно резким движением карандаша Ли прорвала страницу, с силой вдавливая заточенный кончик все глубже и глубже в альбом.