При этих словах она осознала, что лжет, окончательно предавая доверие своей лошади.

А животное и правда успокоилось при звуке ее голоса — перестало пятиться и дрожать, застыло рядом с нею, вытянув шею, сжав губы, повинуясь ее приказанию остановиться.

И Ли неожиданно передумала.

Живодер поднял цену до трех фунтов — этого хватило бы заплатить за дилижанс, но она подвела лошадь к приступке, чтобы сесть верхом. В конце концов это удалось, несмотря на боязливое пританцовывание и взбрыкивание гнедого. Но у первого же брода Ли пожалела о своем решении.

Но ей все-таки удалось добраться до Нортумберленда. Каковы бы ни были выходки гнедого, но он был бесконечно вынослив и сохранял силы даже после тридцати миль пути под дождем и по грязи.

Гнедой внезапно остановился, уставившись в мрачную вечернюю даль. Ли приготовилась, что лошадь, как обычно, сейчас шарахнется в сторону, но вместо этого подняла морду и заржала.

Ли стала вглядываться в силуэт Римской стены. Через обрушившуюся кладку пробиралась серая лошадь, осторожно ступая между камнями. Гнедой снова заржал, серая лошадь остановилась, ответила и понеслась вниз по склону прямо к ним.

Ли спешилась, отпустила уздечку взволнованного гнедого. Тот повернулся и галопом помчался навстречу приближающейся лошади. Они встретились на середине склона, выгнув шеи, навострив уши.

Ли продолжала стоять в грязи, чувствуя внезапную боль в груди. Она узнала бело-серого негодяя по шрамам на его морде.

Значит, Сеньор приехал. Он здесь. Она ждала, наблюдая, как две лошади фыркают, прижавшись носами. Негодяй вдруг взвизгнул и стукнул о землю передним копытом, и они оба умчались. А потом галопом понеслись к ней, взметая брызги грязи, смешивающиеся со снежинками.

Серый, похоже, заинтересовался ею, потому что вернулся, высоко поднимая ноги. Гнедой последовал за ним и, опустив голову, стал вынюхивать траву под грязью и снегом. Ли медленно приблизилась и поймала его. Серый негодяй остановился и посмотрел на них, втягивая в себя снежный ветер широко раздутыми ноздрями. Она повела гнедого по дороге. Через мгновение послышались ровные шаги серого. Поколебавшись секунду, серый подошел к ней, шлепая копытами по жидкой грязи. Она похлопала его по шее, разрешив потереться мордой о ее тело.

— Так где же он? Он жив?

Негодяй пожевал развевающийся конец ее шарфа, потом уши его настороженно поднялись. Обе лошади подняли головы, когда над пустошами разнесся долгий одинокий волчий вой.

Наверное, он мертв.

Негодяй мог бы улизнуть или быть отпущен, но Немо никогда по доброй воле не оставил бы Сеньора, чтобы бродить в одиночку.

Казалось, волк трогательно счастлив видеть ее. Ли вспомнила, как Эс-Ти обычно приветствовал своего мохнатого друга. Она присела на корточки, позволяя Немо лизнуть лицо и положить грязные лапы на плащ. Потрепала и потрясла его голову, зажав обеими руками, глубоко зарывшись пальцами в его влажную шерсть. Он восторженно извивался, скуля.

Ли вела свой небольшой отряд вдоль стены, пока укрепление не исчезло, сглаженное столетиями до уровня земли. Она знала эти места со всей любознательностью ребенка, любившего приключения. Ей хорошо известны Колючие Двери, Кровавый Проем, Трясина. Ли помнила, что нельзя останавливаться и просить приюта в жилище под названием «Ручей Девиот» — пристанище воров.

Немо рыскал впереди, часто возвращаясь, чтобы прижаться к ней и облизать руки или лицо. Ветер сильно дул им в спину. Ли семенила вдоль дороги, пока не нашла валун, с которого можно было забраться в седло гнедого.

За проемом стена снова поднялась, и с высоты Уиншилдс она могла вглядеться в длинные базальтовые уступы Пил-Крэг и Хай-Шилд: их склоны переходили в черные скалы, глядящие на север, хмурые и молчаливые, как тени римских воинов.