— Ты опять вдрызг напьешься в Страстную пятницу?

— Какой же ты грубый, Том, — поморщилась Саванна.

Но Толита лишь рассмеялась.

— Чем еще я могу ответить на его «крестный путь»? Заодно напомню Амосу, что не была и никогда не буду его собственностью. Разумеется, несколько дней назад он спрашивал у Бога позволения на свой балаган и, естественно, получил добро. Так что отговаривать вашего деда бесполезно.

— Он просто ведет себя как благочестивый христианин. Так он мне объяснял, — защищал я деда. — И он считает, что если с миром все было бы в порядке, то весь Коллетон таскал бы вместе с ним кресты на спине.

— Тогда бы всех жителей упрятали по психбольницам. Поверь, Том, я вовсе не против религиозности. Надеюсь, и ты вырастешь христианином. Но, черт побери, зачем так серьезно ко всему относиться?

— Толита, а ты грешница? — спросила Саванна. — Как по-твоему, ты попадешь на небо?

— Я не сделала ничего такого, что заслуживало бы вечных мук в адском пламени. Любой бог, обрекающий души на такие муки, недостоин называться богом. Я искренне старалась жить интересно, и едва ли это кому-то помешало.

— А у деда тоже была интересная жизнь? — осведомился я.

— Том, ты задаешь глупейшие вопросы, — отчитала меня Саванна.

— Видишь ли, у каждого свои предпочтения. Не забывай об этом. Когда ваш дед стриг чужие волосы, а ваши родители ловили крабов и чистили креветки, я ехала по Хайберскому проходу, переодевшись афганским воином. Возможно, вы никогда больше не встретите человека, сделавшего то же самое.

— Но в итоге ты оказалась в Коллетоне, — возразил я. — Какой смысл тогда в твоих путешествиях? Зачем возвращаться туда, откуда все начиналось?

— Просто я начисто истратила все деньги, — призналась бабушка. — И еще я не сумела осуществить все задуманное.

— На мой взгляд, ты — единственный успех нашей семьи, — заявила Саванна. — Я действительно так думаю. Ты пример для меня. Я смотрю на тебя и верю, что отсюда можно вырваться.

— Тебе что-то передалось от Толиты, девочка. Я это почувствовала, когда ты еще была совсем малышкой. Но будь мудрее меня. Я славилась необузданностью, но не умом. Тогда женщинам приходилось трудно. Намного труднее. Если сможешь — выбирайся отсюда. Коллетон — сладостная отрава, но тем не менее отрава. Если она проникнет в душу, ее оттуда ничем не изничтожишь. Странная штука. Я видела множество мест в Европе, Африке, Азии. Некоторые были настолько прекрасны, что хотелось плакать. Но ни одно из них не было красивее Коллетона, это правда. Ни одно не заставило меня забыть здешние болота и реку. Куда ни отправься — заберешь запах этого места с собой. Хорошо это или плохо — не знаю.

Толита встала и разожгла плиту. День клонился к вечеру. Прохладный воздух замер. Вверх по реке двигалась баржа, груженная лесом. Дед помахал матросам. Те ответили протяжным гудком, и тут же крылья моста начали расходиться.

— Идите, поболтайте с Амосом, — велела Толита. — А я займусь обедом. Да, принесите с реки пару дюжин устриц. Я их сделаю на закуску, пока готовится курятина.

Мы спустились на задний двор и очутились в совсем ином мире — мире деда Винго. Он как раз в это время поднял крест на плечо и сделал несколько шагов по траве, проверяя колесо. Оно слегка поскрипывало.

— Привет, ребятишки, — улыбнулся дед. — Так до конца и не убрал этот звук.

— Здравствуй, дед.

Мы подбежали и расцеловали Амоса, согнувшегося под тяжестью креста.

— Ну и как выглядит крест? — обеспокоенно спросил дед.