Его извечный твидовый пиджак, единственный галстук на все случаи жизни и шпанистая кепочка солидности ему не придавали. Но очень многие люди, кого судьба сталкивала с Трифоновым, быстро понимали, что встреча по одежке не всегда приводит к правильным выводам, потому как, провожая по уму, ты понимаешь, что наболтал лишнего. А что касается оперов, то полковник никого ничему не учил и в учениках не нуждался. Просто он был ленив и не носил с собой блокнотов и диктофонов. Он нуждался в секретаре, который записывал все, что ему нужно из высказываний оппонента. Обязательно спросит мнение своего секретаря, выслушает его внимательно и поймет, что прав он один и никто другой. Хорошо чувствовать себя умнее остальных. Сам для себя давно уже все решил, так нет, интересуется мнением сотоварища, чтобы потом его сунуть носом в собственную глупость. Издевательство какое-то.

Капитан Куприянов так не считал. Он уже не первый раз работал с Трифоновым. Тогда еще желторотым лейтенантиком был, но природное любопытство и жажда познаний приучили его проглатывать все обиды и чудачества следователя. А потом, уже набравшись опыта, Куприянов понял, что Трифонов никого не обижает — он делает свое дело, ему нужен чернорабочий под рукой, и это надо принимать как должное. Хочешь, учись, а хочешь — ходи вечно надутый, как мыльный пузырь. В дальнейшем Куприянов стал даже подыгрывать Трифонову, изображая недалекого Ватсона, задающего глупые вопросы Холмсу, чтобы тот мог блеснуть своим умом. Трифонов быстро это понял, и ему стало неинтересно работать с капитаном. Куприянов вырос из коротеньких штанишек.

…Сейчас кабинете Трифонова собралась компашка тех, кому уже объявили, что руководить следствием будет Александр Иванович Трифонов.

Докладывал майор Лыткарин Аристарх Олегович.

— У меня нет никаких фактов и доказательств, но я не могу поверить, что течением могло вынести три трупа из машины, рухнувшей в воду. Она лежала на крыше, и ее хорошо сплюснуло. Между спинкой переднего сиденья и крышей осталось двенадцать сантиметров. Человек с заднего сиденья не мог проскользнуть в такую щель. В дверные окна и через заднее стекло он тоже не выскользнул. Машина стояла носом вперед, по течению, а значит, течение могло только прижать труп к переднему сиденью, а не выбросить его против потока. Возможно, один из троих и погиб. Тот, что сидел рядом с водителем, но не все. Что касается самой машины, то ее угнали год назад, и она стояла где-то в отстойнике. Номера поддельные. В ящике для перчаток ничего. Пусто. В багажнике только запаска, домкрат и насос. Следы искать после шестичасовой промывки — бессмысленно. Вот, собственно говоря, и все, что можно сказать по аварии.

— Не все,— вертя в руках шариковую ручку, сказал Трифонов и глянул на эксперта-криминалиста.— Вам, Василий Анатольевич, надо проехать на место происшествия. На мосту делать нечего. Всю ночь шел дождь. Но под мостом сухо. Я имею в виду стальные переборки, опоры и перекладины. Если кто-то из преступников остался жив, то он мог скрыться двумя способами. Вернуться назад, сойти с шоссе и уйти лесом. Самое логичное решение. Другой способ — спуститься под мост и воспользоваться стальными перекладинами как лестницей.

— Извините, Александр Иваныч,— пожал плечами Лыткарин.— Зачем же искать себе проблемы?

— По очень простой причине, Аристарх. Машину преследовали сотрудники автоинспекции с автоматами. Дистанция была слишком короткой, чтобы бежать навстречу ловцу. Появись на пути машина гибэдэдэшников, прыгать с моста никто не решился бы. Это первое. А во-вторых, после лобового столкновения вряд ли кто способен бегать и скакать. А вот сползти под мост, помогая друг другу, риска значительно меньше.