— Отец приказал?

Прошлым вечером за столом он ничего не сказал, а кардинал не был склонен просыпаться раньше полудня, что бы святая книга ни говорила о лености. Ее именуют смертным грехом, но, насколько я знаю по опыту, похоть влечет за собой куда большие неприятности, а леность греховна лишь тогда, когда вас преследуют.

— Приказ пришел от королевы.

Епископ еще больше нахмурился. Ему нравилось относить все приказы на счет отца, как высшего, пусть и не самого пламенного, представителя церкви в Красной Марке. Бабушка как-то сказала, что с радостью надела бы кардинальскую шапку на ближайшего осла, но под рукой оказался мой отец, который обещал в перспективе быть еще послушнее.

— Мартус и Дарин уже пошли.

Я пожал плечами.

— Они и появились раньше меня. — Мне еще предстояло простить это моим старшим братьям. Я остановился на расстоянии вытянутой руки: уж очень епископ любил выбивать грех из блудного принца — и снова стал подниматься. — Я оденусь.

— Ты пойдешь немедленно! Уже скоро второй удар колокола, а ты вечно прихорашиваешься не меньше часа!

Как бы мне ни хотелось поспорить со старым дураком, он был прав, и я знал, что к Красной Королеве лучше не опаздывать. Я подавил усмешку и поспешил мимо него. Я не смог сменить свой бархатный наряд, довольно стильный, правда, изрядно пострадавший во время бегства. Впрочем, сойдет. Бабушка в любом случае предпочитает видеть своих отпрысков в окровавленной броне, и пара грязных пятен как раз получит ее одобрение.

3

Я опоздал в тронный зал: под отголоски второго удара колокола подошел к бронзовым дверям, огромным, каким-то неуместным, украденным из еще более великолепного дворца кем-то из моих дальних кровожадных родичей. Стражники смотрели на меня как на птичье дерьмо, невовремя влетевшее в окно и лужей растекающееся по полу.

— Принц Ялан. — Я воздел руки, чтобы поторопить их. — Возможно, вы слышали обо мне? Я в самом деле приглашен.

Самый рослый из стражников, в до блеска начищенной бронзовой кольчуге, с алым плюмажем на шлеме, молча распахнул левую створку двери и впустил меня. Мои усилия подружиться с дворцовой стражей не распространялись на избранных людей моей бабушки: для этого они были слишком высокомерны. И им слишком хорошо платили, чтобы они могли впечатлиться моей щедростью, да еще наверняка и прекрасно знали, что я из себя представляю.

Я прокрался внутрь, не будучи объявленным, и поспешил по гулкому мраморному полу. Мне никогда не нравился тронный зал. Ни его величавые своды, ни история, запечатленная в мрачном камне, не отвращали так, как то, что во дворце нет путей для отступления. Стражи, стражи, опять стражи — и эта ужасная бдительная старуха, которая считает себя моей бабушкой.

Я пробрался к своим девяти родным и двоюродным братьям и кузине. Похоже, это была особая аудиенция для королевских внуков: девяти младших принцев и единственной принцессы Красной Марки. По праву я должен был быть десятым в очереди к трону после своих двоих дядьев, их сыновей, своего отца и старших братьев, но старая ведьма, которая грела этот трон уже сорок лет, имела собственные представления об очередности. Кузина Сера, без единого месяца восемнадцати лет от роду, не обладающая ничем, что подобает принцессе, была любимицей Красной Королевы. Я не стану лгать, Сера умела сводить мужчин с ума, и, соответственно, я бы с радостью пренебрег общепринятыми взглядами на то, что можно и что нельзя делать вместе двоюродным братьям и сестрам. На самом деле я уже не раз пытался ими пренебречь, но кузина била с правой руки так, что мало не покажется, и охотно лупила по самым уязвимым частям мужской анатомии. Сегодня она явилась в замшевом костюме для верховой езды, более уместном на охоте, чем при дворе, но, черт возьми, была хороша.