|
Всех повстанцев везли на себе смертоносцы, а колдуна он раздел и полил его медом, руки связал за спиной, а конец паутины привязал к этому вот месту. И так вел, понимаешь? Нет? Мухи! Они же слетелись. И стали его облизывать, ну а потом и кусать, кровь понемногу пить! Колдун Фольша всю дорогу к Чивья бегал и плясал! Привязанный, на веревочке! Чивийцам так понравилось, что они упросили Повелителя разрешить ему поплясать так еще целый день! Говорят, он стал весь сине-красный к вечеру, когда помер.
Воин заразительно расхохотался, но на Стаса эта история впечатления не произвела. - Тебе жалко колдуна? - заинтересовался Олаф. - А почему бы и не пожалеть? - с вызовом спросил Стас. - Все же живой человек. - Речники тоже живые, - напомнил сотник. - А ты говорил: так с ними и надо. - Но мы ведь никого не тронули, только напугали! Ты ведь не зарезал этого Арье. - Потому что обещал, - объяснил Олаф. - А вот если вдруг останусь жив, то обязательно вернусь, чтобы зарезать. И сына его зарежу, если к тому времени достаточно подрастет. С предателями надо только так поступать, ведь они знают, на что идут. - Мучить не обязательно, - насупился островитянин. - Тогда все станут предавать! - внушительно пояснил Олаф. - Мы ведь все равно все умрем, верно? Но хорошие люди умирают быстро, а предатели медленно. Хорошо что напомнил: я не зарежу речников, я им что-нибудь с водой связанно придумаю. Душить тварей, душить… Воин, как тебя зовут? - Шос, - представился горожанин. - Я с тобой согласен, Олаф! - Молодец. У меня к тебе просьба… Скажи, наше оружие осталось у тебя? - Нет, у тех стражей, что у входа в город караулят. - Оно ведь вам не очень нужно?.. Хочу тебя попросить отправить его в Чивья, при случае. На память. Это можно сделать? - Конечно, - осторожно согласился воин. - Но только сам я в Чивья вряд ли попаду, вон что у нас творится. - А ты просто храни, будет случай - отдашь. Только принеси его сюда, ладно? Пусть будут мечи с тобой, чтобы не затерялись, - Олаф поднял поднос с недоеденным мясом и помахал рукой. - Спасибо, Шос! - Я на люк бревно накачу, - задумчиво сказал Шос. - И еще паутиной примотаю. Ладно, сбегаю к воротам. - Спасибо! А придешь, я тебе расскажу одну историю, которую кроме меня никто и не знает, так вышло. Она очень забавная, - Олаф подмигнул, - только не для раскоряк! - Понял! - Шос закрыл люк, завозился наверху с запорами. - Хочешь попробовать удрать? - догадался Стас. - Люк крепкий, а до ворот близко. - Хочу, чтобы наше оружие было поближе к нам, - пожал плечами сотник. - А там уж как получится. Они помолчали в темноте. Вскоре наверху опять послышались шаги и грохот откатываемого бревна. - Я все принес! - крикнул Шос в приоткрытый люк. - Рассказывай историю! - Покажи, пожалуйста! - попросил Олаф. - Этот меч мне очень дорог, он хотя и не из лучших, но служил мне долго и… - Ты путаешь, это меч Арье, - перебил его Стас. - Арье, - согласился Олаф и в темноте лягнул приятеля ногой. - Но до того, как попасть к поганому речнику, он был у меня. Впрочем, ладно, это долгая история… - А ты хотел рассказать другую? - не унимался Шос. - Да, другую, - сотник наморщил лоб, пытаясь вспомнить что-нибудь такое, что могло бы понравиться воину. - Как-то раз… - Ты говорил, про раскоряк! - громким шепотом напомнил Шос. - Ах, да, про раскоряк. Это были раскоряки… Раскоряки из города Гволло, - Олаф решил, что от мертвых пауков не убудет. - Я со своими шел тогда обратно в Чивья с облавы. Смертоносцы ушли вперед с пленными, а мы поотстали. Уже вечером, на земле Гволло, мы вдруг встретили трех восьмилапых. Мы, значит, сокращали путь и залезли на их территорию… - вранье давалось Олафу с необычным трудом. |
