- Я честно служил моему Повелителю, - стражник недосушил ноги, стал обуваться. - К чему ты клонишь?

- Тебе стоило бы прислушиваться к моим советам, Люсьен. Конечно, я и не думаю пытаться командовать тобой, но… Ты ведь хочешь спасти принцессу, верно?

Стражник ничего не ответил, поправил оружие и пошел дальше, поднимаясь в гору.

- Повстанцы берут людей в плен только потому, что хотят получить пополнение. Их ведь все время гоняют с места на место, детей не заведешь. Их число может расти только путем присоединения новых членов банд. И почти всегда горожане согласны превратиться в дикарей, дать клятву Фольшу…

Олаф едва не наткнулся на остановившегося Люсьена.

- Принцесса верна своему Повелителю.

- Конечно, - легко согласился чивиец. - Я просто хочу, чтобы ты знал, что затевают дикари. Раскоряк… Прости, восьмилапых, они принесут в жертву своему богу. Я видел, что остается после таких церемоний, а однажды мы накрыли повстанцев в самом разгаре. Они долго будут пытать их огнем, а сами нажуются всяческих трав - их колдуны большие специалисты по этой части, - и будут плясать вокруг костров. Смертоносцы, умирая, рассыпают вокруг себя боль, страх так же сильно, как бьют гневом. Дикарям это доставляет большое наслаждение, так в один голос говорили те, кого я захватывал.

- А что будет с людьми? - Олаф замолчал и Люсьену пришлось спросить. - Они убивают тех, кто не согласен к ним присоединиться? Или пытают?

- Хороший вопрос! Да, пытают и убивают, но только тех, кто откажется, а такое бывает очень редко. Думаю, что пленников тоже обкуривают травами, или как-то еще… Не удивляйся, если увидишь свою принцессу скачущей вокруг костра.

Люсьен сдержался, промолчал.

- Ты говорил с кем-нибудь из смертоносцев? - спросил чивиец. - Из тех, которых унесли повстанцы?

- Говорил, - буркнул Люсьен. - С Пори.

- Пори молод, да и в старости вряд ли будет очень умен… - вздохнул Олаф. - Хотя что я говорю, какая ему теперь старость? Ладно, хоть один значит сохранил способность общаться. Обезноженные пауки часто впадают в такое состояние… Как бы тебе сказать… В общем, ни с кем не хотят говорить, просто ждут смерти. Что ж, хорошо. А теперь остановись, пожалуйста.

- Ну, что тебе?

Они почти поднялись на пологий склон. Олаф с гримасой боли потер ушибленный локоть, утер с лица пот.

- Видишь ли, Люсьен, люди - не скорпионы. Когда они воюют, то всегда выставляют наблюдателей, посылают разведчиков… Если мы просто будем идти за ними, то нас заметят и убьют. Два усталых парня на фоне скал - прекрасная мишень. Даже один стрелок нас прикончит.

Стражник задумался. Олаф прав, сам Люсьен поступил бы именно так.

- Но здесь нет другой дороги, это горы. Мы должны идти за ними, или никогда не настигнем дикарей.

- Ты хочешь хотя бы попытаться спасти принцессу? Тогда остановись, не поднимайся больше. Скоро сядет солнце, будет темно, мы пойдем осторожно. Тогда у нас будет шанс.

- Да, но… Во-первых, в темноте здесь ходить просто опасно. Во-вторых, мы можем опоздать! Олаф, ты мне не командир, а я - тебе. Оставайся здесь до темноты и попробуй пройти, если у меня не получится.

- Ты сам сказал, что в темноте опасно лазить по скалам, - заметил чивиец. - Без горца я наверняка сорвусь. Кроме того, вдвоем мы сильнее. А что ты будешь делать один среди десятков дикарей? Чем ты поможешь Тулпан? Поступать надо всегда согласуясь со здравым смыслом, Люсьен. Это я тебе не как командир, а как товарищ говорю.

Стражник потемнел лицом. Олаф был в полтора раза моложе его, а вот взялся учить. В другой раз Люсьен непременно выпустил бы из наглеца кишки, а вот теперь не с руки.