Снаружи заржали лошади, закричали люди. София, у которой кровь пульсировала в ушах, схватила в руки оружие и прикрикнула на Алексу, которая громко завизжала от страха.

Однако она и сама потеряла самообладание и охнула, когда, разбив стекло и наполовину сорвав штору, в окошке кареты появился ружейный приклад.

София отвернулась, чтобы уберечь лицо от посыпавшихся осколков стекла, а Алекса, закрыв руками голову, с пронзительным криком упала на сиденье.

Когда София снова повернулась, на окошке криво болталась сорванная штора, а сквозь разбитое стекло внутрь кареты просунулась рука в черной перчатке, шарившая по дверце в поисках дверной ручки, чтобы открыть запоры. София, сверкнув глазами, нахмурилась. Пули она решила пока сэкономить.

Стиснув зубы, она замахнулась ножом и с силой полоснула по руке незваного гостя, прорезав черную кожаную перчатку и вспоров руку до предплечья. Человек громко вскрикнул от боли. Когда следующий нападающий отстрелил запоры на дверце, София была готова встретить и его.

Человек в маске рывком распахнул дверцу кареты и сразу же оказался перед дулом пистолета. На мгновение вспомнив отца и братьев, она нажала на курок и сразила его наповал. Его место тут же занял следующий, и она подняла с полу пистолет, который уронила Алекса. София выстрелила и в него, но руки у нее теперь дрожали, и она не могла как следует прицелиться.

Как и все остальные, он был в маске, и в черных глубинах его глаз, видневшихся сквозь вертикальную прорезь, пылала ненависть. Выругавшись, как ей показалось, по-турецки, он наклонился и схватил ее за предплечье, пытаясь вытащить из кареты.

Когда она замахнулась на него своим ножом, он приставил к ее лицу дуло пистолета, но не выстрелил.

«Так. Значит, они хотят взять меня живьем».

В это короткое мгновение, когда она глядела в глаза нападавшему, София заметила боковым зрением, что сзади к нему подкрадывается Леон, но она ничем не выдала, какая судьба уготована негодяю. Мгновение спустя кинжал Леона вонзился в его шею, и он рухнул замертво. Едва тело убитого коснулось земли, как Леон, торопливо вытащив ее из кареты, подвел к ней оседланную лошадь.

— Скорее, скорее, — торопил он, прижимая руку к боку. — Поезжайте. «Красная семерка». Вы меня слышите, ваше высочество? «Красная семерка». Помните?

— «Красная семерка»? — пробормотала она. — Но нам никогда не приходилось пользоваться этим кодом раньше!

— Зато сейчас придется, — сердито сказал Леон. — Понимаете?

— Да-да, конечно. Леон, ты ранен? — спросила она.

— Не обращайте на меня внимания. Это пустяк. А теперь поезжайте!

Она не стала больше медлить и подчинилась приказанию, заметив при этом, что никогда еще не видела такого выражения на суровом лице Леона. И тут до ее сознания вдруг дошло, что в системе ее безопасности пробита брешь.

Код «Красная семерка» означал, что ее люди не могут больше гарантировать ей безопасность. Они могут лишь прикрыть ее, чтобы она сумела бежать.

— А что будет с Алексой?

— Им нужны вы. Своему народу вы ничем не поможете, если умрете. А теперь — вперед! — взревел он.

Многолетняя привычка подчиняться грубоватым приказаниям Леона заставила ее мигом вскочить в седло и схватить поводья. Леон тем временем оглянулся, извлек из кареты ранец и компас и подал ей.

София кивнула.

— Я увижусь с вами, когда смогу.

— Сзади!

Леон круто повернулся и ударил кулаком в лицо еще одного человека в маске, а София тем временем взглянула на компас и повернула коня к северу.

Она поехала было в этом направлении, но еще один из нападавших попытался схватить ее гнедого за уздечку.