– П-правда? – пролепетала Катя, страшась поверить в свое счастье.

– Конечно. Два призовых места из трех достались нашей школе, по-моему, прекрасный результат!

– И Ленка поедет в Европу?

– Третьего января.

– С Оболенским?

– С Толиком и другими ребятами, там целая группа набирается с Северо-запада, конкурс проводился в каждом городе…

– Здорово! – Катины глаза засияли как звезды.

Забыв про учительницу, она побежала в столовую, чувствуя, что с плеч свалился страшный груз: теперь она могла не думать об украденном стихотворении. Не думать, так как Лена все равно поедет в Европу, ничего непоправимого не случилось.

Катя влетела в столовую как вихрь. Расталкивая ребят, пробилась к раздаче. Выхватила у изумленной Лены поднос – она как раз расплачивалась с кассиром – и ослепительно улыбнулась подруге:

– Поздравляю!

– Ты уже знаешь? – Лена смущенно опустила ресницы.

– Дурочка, я так за тебя рада!

– В самом деле?

– В самом-пресамом!

Катя поставила на стол поднос, и подруги застыли посреди зала, глядя друг другу в глаза. Лена, вдруг поверив, протянула руки:

– Значит, мир?

– Да, – Катя крепко сжала ее пальцы в своих ладонях. – Мир.

– Но я же плебейка, – с лукавым смешком шепнула Лена.

– Не напоминай! Я себя чувствую такой дурой…

Тогда Лена сказала, почти слово в слово повторяя слова учительницы:

– А ты изменилась за эти две недели!

И девочки ушли из столовой, забыв о подносе.

***

На школьный вечер Катя не пошла. Просто не захотела, да и мама посматривала на нее с тревогой. То и дело трогала Катин лоб губами, ей все казалось, что дочь вот-вот заболеет.

В десять часов вечера Катя надела свое бело-розовое платье и посмотрела на себя в зеркало: то и не то! Там, во сне, Катей занимались профессиональные стилисты. И прической, и косметикой, и аксессуарами… Сейчас же она просто распустила волосы по плечам, а вместо орхидеи прикрепила у виска белоснежный цветок гардении. Он пах так нежно и сильно, что у Кати кружилась голова.

Впрочем, когда она вышла к столу, родители восхищенно замерли. Мама почему-то тихо заплакала, а папа хрипло выдохнул:

– Всегда знал, что дочь у меня красавица!

– Па, но у меня же веснушки, – засмеялась Катя.

– Они тоже – красавицы,– папа упрямо сдвинул брови. – Каждая по отдельности и все вместе, оптом, так сказать!

– Ну, если каждая по отдельности…

Катя не помнила, когда она была настолько счастлива. Дома так здорово! В целом мире нет места лучше, чем родной дом. Здесь Катю любили! Разве все остальное не мелкие мелочи?

Она сидела за простенько сервированным столом и с легким сердцем пользовалась всего одной вилкой и одним ножом. И почему-то чувствовала: здесь так правильно. Сама герцогиня Хостонская, оказавшись в гостях у Ивлевых, вела бы себя точно так же, Катя ничуть не сомневалась. Вдруг вспомнилось, как миссис Моррисон на занятиях говорила: «Если человек по-настоящему воспитан, с ним рядом комфортно любому».

Когда часы пробили двенадцать, Катя не побежала к груде ярких коробок из Англии. Зато с интересом вскрыла подарки от родителей и от Лены. И счастливо улыбнулась: мама с папой подарили цифровой фотоаппарат, Катя давно о нем мечтала. И три ярких нарядных ночных сорочки. А Плющенко…

Катя радостно засмеялась, рассматривая две узкие голубые полоски – билеты на ледовое шоу. В город сразу после Нового года приезжали звезды российского фигурного катания, они как раз успеют сходить до Ленкиного отъезда!

Катя расцеловала родителей и нерешительно остановилась у груды коробок.