— Твой Валери́ трудился у Фриды Гарднер по-другому, изо всех сил, но в несколько иной плоскости…

— Тьфу! Опять ты, Джонни, о своем, о сексуальном! Не об этих приятных делах я сейчас тебе толкую! И не о моем Валерке! Высокий немой европеец славянского типа не крутился вокруг госпожи Фриды в эти две-три недели?

— Немой? Нет. Немых у нее еще не было. Гарантирую.

— Вот это славно, Джонни! Тогда, приятель, это действительно твой личный вопрос! Ты даже не представляешь, насколько это славно и как сильно ты поднял этим самым мне настроение! Молодец, адвокат!

И, хлопнув гостя так же сильно по другому плечу, Глеб Никитин протянул ему ладонь для прощального рукопожатия. Но практичный Джонни привык при окончании деловых разговоров иметь в своем портфеле не эмоции, а готовые результаты.

— А мое предложение? Вы даже не спросили, сколько денег я готов заплатить!

— Как же люди любят нарываться на невежливые ответы…

Глеб вздохнул.

— Понимаешь, у некоторых русских людей есть одна странная привычка — они не продают и не покупают своих друзей. Тем же, кто предлагает за это деньги, мы обычно бьем морду. Показать как? Ну, если ты не желаешь, тогда, конечно… И еще совет. Почти дружеский. Попей каких-нибудь травок полезных, кураги покушай, сходи к урологу, может, и повезет тебе с Фридой-то. И не погибнешь ты через неделю после вашего бракосочетания от укуса совершенно случайной, но очень ядовитой змеи…

Свою солидную, но так и не раскуренную сигару юрист Джонни швырнул в толстый кактусовый куст у ворот бунгало и, скорее всего, он так и не услышал совсем необидный, но очень громкий прощальный смех Глеба.

Потом стало тихо, хотя произошедшее по-прежнему забавляло.

Король просил его выспаться, и капитан Глеб, с полнейшим почтением к словам монарха выключив лампу, растянулся на том же самом уютном диване.

В конце концов он все-таки задремал, но через секунду опять резко вскочил. Прошлепал босыми ногами по скользким керамическим плиткам к столу, поставил на подзарядку Валеркин телефон.

— Ветер, говоришь, кричит в джунглях…

Он кинул свою большую сумку на кровать, перегнулся, пошарил в боковом кармане и вытащил на простыню блокнот. Достал из него потрепанный, но все еще не распечатанный конверт.

Обратный адрес: 334504, Крымская обл., Керчь-8, в/ч 8920. Ульянову Валерию.

Привет, Глеб!

Я теперь служу в Крыму. На заводе принимаем новый корабль. В конце года перегоним его в Севастополь на испытания, стрельбы, а оттуда летом южным морским путем пойдем на Камчатку. Будет два захода, в Йемен и во Вьетнам.

Я теперь старшина 2 статьи, командир отделения корабельных электриков.

На заводе делаю потихоньку карабины для парусов «Балтики». Собираюсь идти вокруг света. Домой вернусь, переверну все вверх тормашками! Оторвусь за три года! Сейчас по приказу я стану «годком».

Слушай, расскажи, как ты свое дело раскрутил?! Поделись опытом.

Я человек «конченый», мне деваться некуда, буду, наверное, «Балтику» поднимать да новую лодку доставать.

Есть куча планов и смелых идей. Предлагали на Камчатке остаться, там лодок «Navimor» закупили штук пятнадцать, а народу бывалого мало.

Пиши, не молчи, нам, мореходам-парусникам, не стоит терять друг друга.

18 августа 1991 г. Валерий

АНТИГУА.

День шестой

Тень Глеба еще не проснулась, когда в начале седьмого он, придерживая на боку свою походную сумку, стремительно сбежал по дороге вниз, к голубому зеркалу гавани.

Он опять рассчитывал быть первым, но и в очередной раз опоздал.