– Послушай, я ведь… – схватив трубку, крикнула Надя, даже не узнав, кто звонит.

– Это Эндрю Андерсон. В чем дело?

– Ах это ты. Извини!

– Ты получила мой букет?

– Да, спасибо. Цветы очень красивые.

– Надя, я постоянно о тебе думаю. В субботу я лечу в Рим. Если хочешь, могу взять тебя с собой. Проведем вместе выходные. Вылетим вечером в пятницу, вернемся ночью в воскресенье.

– Рим – это заманчиво, – ответила Надя. Вот уж куда Гамильтон точно не дозвонится! Андерсон – приятный человек, в его обществе можно расслабиться и отдохнуть. Что же до некоторых странностей поведения в постели, то к ним она со временем привыкнет. Тем более что языком он работает профессионально, не хуже лесбиянки. Надя сладострастно улыбнулась, вспомнив свои ощущения в минуты близости с Эндрю.

– Так ты согласна? – спросил он.

– Да! – ответила она.

– Тогда я заеду за тобой в шесть. Вылет самолета в восемь.

Спустя три дня Надя подъехала на автомобиле к своему дому, намереваясь посвятить вечер сборам в дорогу. Всю неделю ей не удавалось попасть домой сразу же после работы. Во вторник ей пришлось присутствовать на приеме в посольстве США, в среду – на прощальном банкете по случаю выхода на пенсию одного из ветеранов компании «Хилл бразерс». И лишь в четверг, то есть сегодня, она оказалась свободна вечером. Надя заперла автомобиль и достала из сумочки ключи от входной двери.

– Надя! – услышала она голос Джека Гамильтона и замерла на дорожке. Он вышел из-за угла дома, где, вероятно, и поджидал ее.

– Какого черта? – воскликнула она, обернувшись, хотя в груди уже возникло сладкое томление.

– Нам нужно поговорить!

– Мне некогда болтать!

– Но я приходил сюда каждый вечер, надеясь тебя застать!

По спине Нади поползли мурашки, едва лишь он шагнул к ней. Сердце бешено заколотилось. Один только вид этого мужчины ввергал ее в смятение. Ей стало трудно дышать.

– Послушай, Джек! – воскликнула она. – Еще раз повторяю: мне не о чем с тобой разговаривать.

– Как ты можешь так говорить, Надя, после всего, что между нами произошло? Тогда скажи прямо, что все случившееся не затронуло тебя, и я тотчас же уйду.

– О чем ты говоришь?

– Черт бы тебя подрал, Надя! Не притворяйся, что ты меня не понимаешь! – в сердцах закричал Джек, так громко, что женщина, шедшая по другой стороне улицы, обернулась.

– Ты женатый человек!

– Ну и что?

– Все! Этого вполне достаточно, чтобы ничего не выяснять!

– А если я разведусь?

У Нади подкосились ноги, сердце екнуло так, что она едва не упала. Она раскрыла рот и вытаращила глаза. Гамильтон смотрел на нее в упор своими гипнотизирующими темно-карими глазами, одетый в линялые голубоватые джинсы, голубую рубашку и белую майку под ней. Его иссиня-черные волосы разметались, прядь упала на лоб. Он поправил ее своим характерным нетерпеливым жестом и сделал еще один шаг вперед.

– Стоять! – приказала Надя. – Ты не разведешься! Тебя твоя жизнь вполне устраивает. Я в этом убедилась. И не пудри мне мозги! Вы с женой – одна сатана, всем честно делитесь, даже любовницами.

– Я не подстраивал вашу встречу!

Пот выступил у Нади над верхней губой, послеполуденное солнце слепило ей глаза, в ушах возник звон.

– Как же она очутилась в мастерской? Ты оставил ей записку! – вскричала она. – Ты негодяй и сводник!

Какой-то лысый толстяк, проходивший мимо, вздрогнул при этих словах и ускорил шаг, пробормотав извинения.