1996, "З" № 43, "Серая революция"

Вспомним провидческий фильм И. Гостева "Серые волки", где стая съедает своего вожака - Никиту Хрущева. Замечательно показана атмосфера стаи: бесконечные разговоры, кропотливая, подготовка каждого действия, круговая порука. А в общем, скука, обыденность, банальные пьянки, застой длиной... (это сейчас мы знаем, что в 36 лет, а тогда казалось, что длиной в вечность). Дабы не зациклиться на брежневских временах, вспомним третью Россию, эпоху двух Анн и Елизаветы: "Вырвавшись на широкий простор безотчетной русской власти, Анна Иоанновна отдалась празднествам и увеселениям, поражавшим иноземных наблюдателей мотовской роскошью и безвкусием" (В. Ключевский). То же о правлении Елизаветы: "Нескончаемой вереницей потянулись спектакли, увеселительные прогулки, куртаги, балы, маскарады, поражавшие ослепительным блеском и роскошью до тошноты". "Безвкусие" и "тошнота" тут слова ключевые. И нам, выросшим в хрущевской пионерии и брежневском комсомоле, это вполне понятно.

Елизавета Тюдор (третья Англия) у нас ассоциируется с блеском побед четвертой фазы. Но была и другая Елизавета, скучная и серая... из третьей фазы. "Она восторгалась "обходами" и "кривыми путями". Следя за дипломатией королевы по тысяче депеш, мы находим ее неблагородной и невыразимо скучной. Но она достигла своих целей" (Дж. Грин).

В этом грандиозность фазы: скука, тошнота, а цели-то все достигаются. Свое блестящее правление четвертой фазы Елизавета кропотливо готовила в третьей фазе. Можно бесконечно содрогаться от воспоминаний о духоте и тошнотворности третьей фазы, можно и нужно не любить Горбачева, Черненко и Брежнева, но нельзя не понимать, что именно третья фаза является самой плодотворной фазой всего цикла. Именно она выполняет максимальный объем работы цикла. В четвертой фазе мы всего лишь реализуем бесконечные наработки третьей. Сравнения любые: долгие репетиции и премьера артиста, годы учебы и первое открытие ученого. Одним словом, третья фаза - это невидимые миру слезы.

Таким образом, именно третья фаза в народном восприятии выглядит бесплодной и пустынной зимой застоя, а на деле является плодоносным летом, временем мощнейшей всенародной трансформации. Именно в третьей фазе, а не во второй, изменилось лицо народа, один русский народ был заменен другим. Во второй фазе старый народ был убит, в третьей фазе новый создан. Новый народ начался тогда, когда при Хрущеве и прочих серых генсеках двери немыслимого количества вузов открылись для крестьянских и пролетарских детей. Потомственным интеллигентам или дворянам хотелось бы напомнить, что в интеллектуальнейшей четвертой фазе наверху не внук и сын писателя, и не сын юриста, а крестьянские дети Черномырдин и Ельцин, сын плотника Лужков и т.д. Таково новое лицо русского народа.

Помнил ли Ярослав Мудрый, величайший интеллектуал своего времени, что его отец Владимир I, по сути, был безграмотным мужиком? Конечно, помнил и гордился своим отцом, приготовившим Русь к культурному взлету.

В четвертой фазе идет соревнование гениев. Они, как дети малые, бегут наперегонки с криком: "Я первый". Суворов, Румянцев, Ушаков, Фрэнсис Дрейк, Уолтер Рэли - сколько блеска и света... Одно только "но" - весь этот блеск родился в мутной серости третьих фаз. А вот в блестящей четвертой фазе выращиваются люди совсем иного склада - неуравновешенные, ненадежные, ломкие. Отсюда и многие постимперские провалы.

Всех нас воспитало сусловско-брежневское время: детективы читать нельзя, за фантастикой побегай, Дюма жестко лимитирован, дамских романов вовсе нет, программа "Время" по всем каналам. Ни тебе веселеньких журнальчиков, ни видюшников, ни кабельного телевидения. Нас буквально усадили за чтение умной и глубокой литературы.