– Мудро, – кивнул Охотник, улыбаясь.

– Я могу быть ограничен в чувствах, которые способен испытывать сам. – Нергард едва заметно покосился на лейтенанта Рокэя. – Но много читал о чувствах других людей. И знаю, к каким имеет смысл взывать.

Торжественное застолье вскоре завершилось, и нас начали устраивать на ночлег. Надежда подловить Нергарда, когда все будут спать, разбилась о простой факт: в деревне не оказалось достаточно большого дома, где мы смогли бы разместиться все, поэтому нас поселили в разных. Лорда староста устроил у себя, а нас с Соланж приютила состоятельная вдова, живущая через три дома.

Хотя если смотреть правде в глаза и не врать самой себе, то я просто не слишком-то усердно искала возможности переговорить с Нергардом. Как будто боялась того, что услышу в ответ.

Соланж, например, нашла возможность пообщаться со своим хозяином и покровителем наедине. Я видела их: они обсуждали что-то довольно эмоционально, но слишком далеко от меня, чтобы я смогла расслышать слова. Мне показалось, что они о чем-то спорили.

О чем? И почему все-таки Нергард никому не сказал, что видел Белую Ведьму? О какой помощи он ее просил? И какую она уже ему оказывала, раз «устала помогать»?

Это была первая ночь за последнее время, в которую я спала крайне тревожно. И так устала от этого к утру, что поднялась, как только поняла, что деревня – и дом, в котором мы ночевали, – просыпается.

Благодаря этому я стала свидетелем еще одного странного события: едва начало светать, все немногочисленные гвардейцы, накануне оставшиеся со своими офицерами в качестве охраны, тихо и ни с кем не прощаясь покинули деревню. С ними уехал и крайне недовольный лейтенант Рокэй. А ведь вчера он надеялся повеселиться на деревенской свадьбе и найти себе здесь временную подружку. Что вдруг изменилось? Что заставило капитана Котона остаться в одиночестве?

Я осмелилась задать этот вопрос самому капитану, когда мы встретились с ним на улице после завтрака, но Котон только улыбнулся и пожал плечами.

– Такова наша служба, Лора. Гвардия там, где она нужней.

Сказав это, он пошел прочь, не желая продолжать разговор, а мне осталось только растерянно посмотреть ему вслед. Почему накануне гвардия никуда не собиралась? Мог ли на это решение повлиять наш разговор с Охотником, если его подслушал кто-то из гвардейцев? Я не понимала как. Странное ведь решение: услать гвардию, получив доказательность измены лорда Нергарда!

Конечно, просто-напросто дело могло быть в чем-то другом. Я знала, что гвардейцы связываются друг с другом с помощью специально обученных (а, вероятно, еще и зачарованных) птиц. Таким образом Котон в замке получал лаконичные доклады от групп гвардейцев, патрулировавших Нергардские земли, и отправлял в ответ свои распоряжения. Возможно, ночью или утром он получил какое-то важное сообщение, которое и стало причиной ухода гвардейцев, но сердце мое все равно было не на месте.

Когда окончательно рассвело, нас всех подхватило и закружило в вихре праздничных приготовлений.

Староста повсюду таскался за лордом Нергардом, не оставляя его в одиночестве, кажется, ни на секунду, рассказывая то о своем замечательном сыне, то о делах деревни и хозяйстве, которое здесь вели. Или лорду действительно было все это крайне интересно, или воспитание не позволяло ему грубо послать словоохотливого мужчину.

Нас постоянно втягивали в какие-то странные местные предсвадебные не то обряды, не то игры. Пока старшее поколение украшало дом и двор старосты, где собирались праздновать событие, «свиты» жениха и невесты, состоявшие из их друзей, бегали друг за другом, то подшучивая, то требуя выполнения каких-то нелепых условий.