Затем на экране – потому что это был всего-навсего экран – возникло изображение окрестных полей с рядами пурпурных растений, похожих на эллийское деревце гинисси, и также, по словам Ульны, на кустарник трэнтэзор с Арбора. По синей дороге мчалась шестиколесная машина, вроде той, которую я хотел осмотреть, когда на нас напали мислики. Дорога поднималась все выше в горы к обсерватории, сооруженной на самой вершине. – во всяком случае, мы приняли это здание за обсерваторию. Пока сменялись эти изображения, все время слышался голос диктора, но мы, разумеется, не понимали ни слова. Объектив приблизился к машине. Из нее вышло двуногое четверорукое создание с круглой головой; лица мы не смогли рассмотреть. Существо вошло в здание.

На секунду экран погас, потом на нем снова возникло изображение солнца; на наших глазах оно медленно краснело и угасало. И тогда мы поняли, что перед нами разворачивалась история гибели этого мира. Тот, кто приехал на машине, видимо, был ученым или крупным государственным деятелем, потому что мы видели, как он выступал на советах, управлял странными машинами, отдавал приказы войскам и наконец рухнул в своем прозрачном скафандре, задавленный надвигающимися мисликами. Но до этого мы видели, как он регулировал крохотные аппаратики и закрывал двери, украшенные символом пылающего солнца, – этот барельеф мы сразу узнали. В последнем кадре фильма один из странных людей приподнимал каменную плиту, расположенную как раз под рычажком, на который я случайно нажал.

Само собой разумеется, едва прошло первое потрясение, мы принялись искать такую плиту и нашли ее без труда. Под ней открылась винтовая лестница. Облачившись на всякий случай в скафандры, мы спустились по ней и оказались в обширной комнате, залитой мягким зеленоватым светом. Через металлическую дверь мы проникли во второй зал, затем в третий, четвертый, пятый – их тут была целая анфилада! И если первый был пуст, то остальные оказались наполовину заставленными массивными металлическими ящиками, открыть которые нам не удалось. Наконец дверь последнего зала вывела нас к подножию другой винтовой лестницы. Через четверть часа подъема мы добрались до шлюзовой камеры и оказались под прозрачным куполом башни, где-то уже за пределами города. Двойная дверь-шлюз позволяла выйти наружу, но мы ею не воспользовались: вокруг кишели мислики.

И вот потекли странные дни странной жизни, продолжавшейся целый земной месяц. Воздуха у нас теперь было достаточно, кроме того, Ульна обнаружила, что вместо трех запасных коробок с пищей она взяла всего две, зато третья оказалась с питательными таблетками для космонавтов. Одной этой коробки нам хватило бы на год с лишним, но воды у нас было всего на два месяца. Дело в том, что в ранец скафандра вмонтирован маленький остроумный аппарат, который позволяет на мертвых планетах выделять воду из сжиженных или отвердевших газов, но фильтр каждого аппарата мог действовать не более месяца. И все же теперь мы могли выжить. Мы строго следовали инструкциям Суилика, – значит, спасательная экспедиция могла нас отыскать.

Теперь, когда непосредственная опасность миновала, Ульна дала волю скорби. Я пытался ее утешить, как мог: ксилл очень прочен, возможно, Акейон жив и, если это так, иссы освободят его из плена одновременно с нами. Все было тщетно: она ни во что не верила. Но действительность оказалась еще невероятнее!

Делать нам было нечего: только есть, спать и ждать. Мы снова и снова просматривали фильм о гибели Сифана, пока не запомнили его во всех подробностях, и не раз благословляли изобретательность гения, построившего это убежище, чтобы сохранить память о своем народе. Из прозрачного купола я наблюдал за мисликами. Они быстро заметили нас, но, убедившись, что их излучения бессильны и что разбить купол невозможно, так же быстро перестали обращать на нас внимание.

Защищенный прочной прозрачной сферой, я вел свои наблюдения целыми днями, словно студент-биолог, изучающий под микроскопом новых микробов или неведомых насекомых.