Он споткнулся, чуть не упав.

— Иди вперед, — коротко бросил охранник. — Запомни, я иду следом.

Рамакан шатался, когда подходил к охраннику. Трясущимися руками он схватил дуло бластера и выдернул оружие из его рук. Не успел охранник вскрикнуть — Рамакан спустил курок прямо ему в лицо. Какой-то дальний уголок его сознания был в шоке от дикости, которая таилась в нем, когда захрустели кости.

Охранник опрокинулся. Рамакан поддержал его, опуская на пол, пнул чтобы удостовериться, что он будет лежать тихо, и снял с него длинный плащ, ботинки и шлем. Теперь руки его тряслись и в самом деле — он с трудом надел на себя эту простую одежду.

Если его поймают — разница будет всего в каких-то минутах. Но все равно он боялся. Страх пронзительно вопил внутри него.

Он заставил себя идти с кошмарной медлительностью по коридору. Ему пришлось пройти мимо другого охранника, но его не заметили. Когда он завернул за угол, его ужасно затошнило.

Он спустился вниз по лестнице к помещению, где находились двигатели. Благодарение Богам, он проявил достаточно любопытства, чтобы расспросить о конструкции корабля, когда они прибыли в первый раз! Дверь была открыта, и он вошел.

Пара инженеров наблюдала, как работает гигантский созидатель. Он пульсировал, глухо гудел и содрогался от мощной энергии солнца и от разрушающихся атомов камней — атомов, которые превращались в осмий, заряжающий энергией двигатели корабля для дальнего путешествия назад. Тоннами топлива заполнялись топливные баки.

Рамакан закрыл звуконепроницаемую дверь и застрелил инженеров.

Потом он подошел к созидателю и переключил кнопки управления. Рамакан начал производить плутоний.

Тогда он улыбнулся с огромным облегчением, все еще не веря в то, что он победил. Рамакан сел и заплакал от радости.

Корабль не вернется назад. Станция на Меркурии сохранится. И с ее помощью несколько решительных людей в Солнечной системе смогут все восстановить. На Земле будет ужас, полный хаос, большинство населения опустится до дикости и умрет. Но и выживет достаточно, и останутся цивилизованными, и будут готовы к отмщению.

«Возможно, это и к лучшему», — подумал он. Может быть, Земля действительно погрузилась в тьму бесцельного покоя. Это правда, что больше не было старых стремлений, надежд и отваги — всего того, что делает человека человеком. Никакого искусства, никакой науки, никаких приключений — чопорное самодовольство и нереальное бессмертие в синтетическом раю. Возможно, этот шок и вызов — как раз то, что было необходимо Земле, чтобы указать путь к небесам снова.

Что же касается его, у него были долгие века жизни, и он осознал, что глубоко внутри него таится такая усталость. «Смерть, — подумал он, — смерть — это самое длительное путешествие из всех. Без смерти нет эволюции, нет настоящего вкуса жизни, нет настоящих приключений».

Он вспомнил, что в его жизни однажды была девушка и она умерла еще до того, как стали доступны машины для перерождения. Странно — после всех этих столетий он все еще помнил, как развевались на ветру ее волосы однажды на высоком холме в летний день. Он подумал, увидит ли он ее еще.

Он так и не почувствовал взрыва, когда масса плутония достигла критической.

Ноги Ави кровоточили. Ее туфли окончательно развалились, а ноги ее были стерты о камни и ветки. Снег окрасился ее кровью.

Усталость впивалась в нее когтями, она больше не могла идти — но она должна, она должна, она боялась остановиться в диком лесу.

Она никогда не была в одиночестве за всю свою жизнь. Всегда был рядом телевизор и трансмиттер, и в любое место на Земле можно было попасть почти мгновенно. Но мир превратился в необъятность, машины были мертвы, остался только холод, и мрак, и безлюдные белые пространства.