— Могут обычные тосокские психологические тесты — скажем, те, которым подвергалась ваша команда перед зачислением в состав экспедиции — выявить подобную предрасположенность?

— Сомневаюсь в этом.

— То есть в большинстве случаев тосок может не знать, что испытывает удовольствие от подобных вещей, пока обстоятельства не заставят его лично заняться выемкой органов?

— Да, думаю, это возможно.

— И если тосок и правда почувствует при этом возбуждение, то испытает при этом немалое удивление, не так ли?

— Я, безусловно, испытал бы шок, если бы узнал такое о себе, — сказал Келкад.

— Не сомневаюсь, — сказала Зиглер. — Устроена ли психология тосоков таким образом, что он желает повторить снова то, что однажды доставило ему удовольствие?

— Возможно.

— Вы уклоняетесь от ответа, Келкад. Мне нужен более конкретный ответ.

— Возражение, — сказал Дэйл. — Давление на свидетеля.

— Отклоняется.

— Да, тосоки могут захотеть повторить то, что доставило удовольствие.

— Итак, — сказала Зиглер, — если бы Хаск обнаружил, что испытывает удовольствие от изъятия органов из…

— Возражение! Ваша честь, обвинение аргументирует свою версию.

— Принимается.

— Хорошо, — сказала Зиглер. Она посмотрела на присяжных. — Очень хорошо. Мистер Райс, свидетель ваш.

Дэйл поднялся.

— Келкад, в вашем присутствии Хаск когда-либо проявлял признаки садизма?

Транслятор Келкада пискнул.

— Садизма?

— Получение удовольствия от причинения другим боли.

— Нет, Хаск никогда не демонстрировал ничего подобного.

— Он никогда не проявлял неестественного увлечения сценами насилия?

— Нет.

— Кровожадности?

— Нет.

— Вы видели когда-нибудь, чтобы он намеренно причинял боль другому тосоку?

— Нет.

— А животным на вашей планете?

— Наоборот, Хаск держал ручного коглу, которого очень любил и всячески о нём заботился.

— Спасибо, — сказал Дэйл, возвращаясь на своё место. — Больше вопросов не имею.

*22*

Следующие две недели ушли на опрос множества второстепенных свидетелей — остальных тосоков, специалистов по человеческой девиантной психологии, разнообразных личностей, пытающихся подкрепить шаткое обвинение в предварительном умысле, которое, похоже, базировалось всего на двух фактах: во-первых, Хаск остался в общежитии в то время, как остальные пошли на лекцию Стивена Джея Гулда, зная, что Колхаун тоже на неё не пошёл, и, во-вторых, для того, чтобы стимулировать преждевременную линьку, он должен был заранее позаботиться о доставке со звездолёта специального химического вещества.

Наконец, пришло время для наиболее убедительного свидетельства обвинения. Линда Зиглер поднялась из-за своего стола.

— С разрешения суда, — сказала она, — обвинение просит приобщить к делу фрагмент видеоплёнки, отснятой жертвой на борту тосокского корабля.

— Мистер Райс?

С самого начала процесса Дэйл делал всё, что в его силах, чтобы этого избежать, но судья Прингл решила, что улика приемлема, и апелляционный суд с ней согласился.

— Не возражаю, — ответил он.

— Продолжайте.

На стенах зала суда были установлены два больших телеэкрана: один был обращён к присяжным, другой — к зрителям. На столе у судьи Прингл был собственный телемонитор меньшего размера; такие же имелись на столах защиты и обвинения.