Салли, наверное, не задумывалась над тем, что Винс, прислушиваясь по ночам к недвусмысленным звукам, легко проникающим через тоненькие стены и потолок, уже успел кое-что понять. Сама того не ведая, Салли Слэггерти играла для него роль своеобразной «учительницы».

Шарлотта молча сидела на кровати, и с каждой секундой настроение ее ухудшалось. Она не имела никакого права расстраиваться и переживать по поводу того, что сейчас происходило в ее бывшей спальне. Она только пыталась убедить себя в том, что совсем не ревнует Винса к соседке. Скорей ей было обидно за него. Почему у него до сих пор не было ни одной женщины? Этот парнишка успел познать ужасы войны, но он понятия не имеет о том, как восхитительна бывает любовь!

Как несправедливо! Впрочем, пока шла война, в этом мире ничто уже не подчинялось законам справедливости.

– Подождите! – настаивал Винс. – Прекратите. Я говорю это вполне серьезно. Не надо, Салли!

– О чем ты так волнуешься? – удивилась она. – Ты же сам сказал мне, что сейчас в доме никого нет. И старушка, и наша фригидная монашка – они обе ускакали на работу, если не ошибаюсь.

Монашка? Значит, Салли считает ее фригидной монашкой? Вот как!

– Ну кому какое дело, если мы немного побалуемся и пошумим? – не отступала Салли. – Кто вообще будет об этом знать?

– Я буду знать, – негромко ответил Винс. – Я буду знать, и мне совсем не все равно. И еще вы. И вам это тоже не безразлично. Я знаю, что это так, хотя вы притворяетесь, что вам на все наплевать. И еще: чтобы вы знали, могу заверить вас, что Шарлотта вовсе не фригидная монашка.

– Ах вот оно что! – понимающе покачала головой Салли. – Теперь мне все ясно. Значит, она для тебя уже просто «Шарлотта»? Как это она на такое осмелилась? Какой мужественный, хотя и рискованный шаг с ее стороны!

– Это не смешно, – укоризненно заметил Винс.

– Еще как смешно! – Наступила тишина, и Шарлотта представила себе, как Салли берет свое пальто и сумочку. – Что ж, наверное, я зря дала волю своим чувствам. Я ухожу. Нет смысла оставаться там, где ты нежеланна.

Эта мысль определенно понравилась «сестре» Шарлотте.

– Пожалуйста, не обижайтесь, – попросил ее Винс. – Дело вовсе не в том, что я не считаю вас привлекательной женщиной. Вы очень красивая. И очень добрая. Может быть, зачастую даже чересчур добрая, но все же…

– Но ты бережешь себя для Шарлотты. Это очень благородно, но, миленький, я должна тебе кое-что прояснить. Просто обязана. Понимаешь, когда она вчера сидела вместе со мной в туалете и успокаивала меня, она, как это ни печально, очень ясно дала мне понять, что между ней и тобой ничего не было, да и быть не могло.

– Ее мужа звали Джеймс, – продолжал Винс. – Он погиб в Перл-Харборе. Она его очень любила.

И снова наступила тишина. Мертвая тишина. Шарлотта попыталась понять смысл невольно подслушанного ею разговора. Винс, оказывается, вовсе не собирался становиться очередным четыреста тысяч каким-то в очереди солдат и матросов, которые поддавались чарам Салли, потому что… мечтал о ней, о Шарлотте?

Затем заговорила Салли:

– Ты наивно полагаешь, что, если выждешь достаточно долго, она его забудет? – Она расхохоталась, но на этот раз смех получился жестоким. – А знаешь что, миленький? Ничего подобного не произойдет. Она никогда не перестанет любить его, а отсюда следует, что ты станешь самым великовозрастным девственником во всей морской пехоте. Ну хотя бы потому, что она ни за что тебе не отдастся.