— Наверное, в этом не ты одна была виновата? Мне кажется, ты немного преувеличиваешь. Смотри не лишай себя счастья из-за одной ошибки.

— Я и так счастлива. — Эшер дотронулась для убедительности до плеча подруги. — Мне никто не нужен, у меня есть мой Тай, он — все для меня, я не могу рисковать и потерять его вновь.

Мадж посмотрела на нее с изумлением:

— Но ты сама ушла от него, разве не так?

— Я уже теряла его, но это не повторится, — упрямо повторила она.

— Эшер, я не…

— Мы начали все сначала, — прервала ее Эшер и глубоко вдохнула утренний воздух, напоенный ароматом цветов. — Я поняла, какую ошибку совершила, и не собираюсь повторять. Раньше я считала приоритетом некоторые вещи, — она вытянула руку, внимательно рассматривая белый теннисный мяч, — и видела соперников не только в теннисе, но и в его семье. Это было глупо.

— Как странно, — заговорила Мадж, — в моей жизни было время, когда я считала, что для моего Дина главное — его работа. А он думал то же самое обо мне. И оба были не правы.

Эшер перекинула сумку через плечо.

— Тай никогда не забудет, что теннис вытащил его из трущоб. И это правильно. Сознание этого и вносит огонь в его игру.

Мадж подумала, что Эшер хорошо знает характер Тая. Но не до конца.

— А что вносит лед в твою игру?

— Страх. — Эшер ответила прежде, чем подумала. Посмотрела на Мадж ошеломленно, потом пожала плечами. — Страх проиграть или потерять лицо. — И, засмеявшись, пошла вперед, бросив через плечо: — Слава богу, ты не репортер.

Гравий хрустел под их ногами, этот звук Эшер ассоциировала всегда с английскими кортами.

— Напоминай мне иногда говорить тебе, о чем я думаю за пять минут до матча. — Вздохнув, Эшер взяла под руку старую боевую подругу. — Пошли скорее в душ.

Эшер спала глубоким сном, как ребенок, без снов, не испытывая ни тревог, ни страхов. Ставни были закрыты, и полуденное солнце фильтровало лучи сквозь прорези. Шум уличного движения доносился приглушенно, создавая равномерный негромкий фон. Она лежала поверх покрывала в коротком махровом халатике. Тай должен был разбудить ее, они собирались в город прогуляться перед ужином. У обоих была игра на следующий день, и надо было лечь спать пораньше.

Ее разбудил громкий стук в дверь. Она села на постели и провела рукой по волосам. Тай забыл ключ, подумала она, еще не окончательно проснувшись. Вышла из полумрака спальни в светлую гостиную и прищурилась от яркого света. Размышляя, который сейчас час, пошла к двери и, открыв, застыла, испытав настоящее потрясение.

— Эрик, — прошептала она.

— Эшер. — Он слегка наклонил голову в знак приветствия и, не ожидая приглашения, протиснулся в комнату. — Я тебя разбудил?

— Я вздремнула после обеда. — Она закрыла дверь, стараясь привести в порядок мысли.

Он не изменился. Что и неудивительно — Эрик не видел причин меняться. Высокая поджарая фигура с военной выправкой. Резкие черты лица, выражение немного высокомерное и отстраненное. Светлые волосы подстрижены аккуратно, в консервативном стиле. Бледное лицо и светлые глаза, их выражение одновременно романтическое и холодное. Она знала, что он может сжать губы в прямую линию, когда сердится. Как поклонник он был очарователен, как любовник — щепетилен, а как муж — невыносим. Она выпрямилась. Он больше ей не муж.

— Не ожидала тебя увидеть, Эрик.

— Разве? — Он едва улыбнулся. — Неужели ты думала, что я тебя не навещу, зная, что ты в Лондоне? А ты похудела, Эшер.