Владимир Даль. Привередница
Жли-были муж да жена. Детей у них было всего двое - дочка Малашечка да сынок Ивашечка. Малашечке было годков десяток или поболе, а Ивашечке всего пошел третий. Отец и мать в детях души не чаяли и так уж избаловали! Коли дочери что наказать надо, то они не приказывают, а просят. А потом ублажать начнут: - Мы-де тебе и того дадим и другого добудем! А уж как Малашечка испривереднилась, так такой другой не то что на селе, чай, и в городе не было! Ты подай ей хлебца не то что пшеничного, а сдобненького, - на ржаной Малашечка и смотреть не хочет! А испечет мать пирог-ягодник, так Малашечка говорит: "Кисел, давай медку!" Нечего делать, зачерпнет мать на ложку меду и весь на дочернин кусок ухнет. Сама же с мужем ест пирог без меду: хоть они и с достатком были, а сами так сладко есть не могли. Вот раз понадобилось им в город ехать, они и стали Малашечку ублажать, чтобы не шалила, за братом смотрела, а пуще всего, чтобы его из избы не пускала. - А мы-де тебе за это пряников купим, да орехов каленых, да платочек на голову, да сарафанчик с дутыми пуговками. - Это мать говорила, а отец поддакивал. Дочка же речи их в одно ухо впускала, а в другое выпускала. Вот отец с матерью уехали. Пришли к ней подруги и стали звать посидеть на травке-муравке. Вспомнила было девочка родительский наказ, да подумала: "Не велика беда, коли выйдем на улицу!" А их изба была крайняя к лесу. Подруги заманили ее в лес с ребенком - она села и стала брату веночки плесть. Подруги поманили ее в коршуны поиграть, она пошла на минутку, да и заигралась целый час. Вернулась к брату. Ой, брата нет, и местечко, где сидел, остыло, только травка помята. Что делать? Бросилась к подругам, - та не знает, другая не видела. Взвыла Малашечка, побежала куда глаза глядят брата отыскивать: бежала, бежала, бежала, набежала в поле на печь. - Печь, печурка! Не видала ли ты моего братца Ивашечку? А печка ей говорит: - Девочка-привередница, поешь моего ржаного хлеба, поешь, так скажу! - Вот, стану я ржаной хлеб есть! Я у матушки да у батюшки и на пшеничный не гляжу! - Эй, Малашечка, ешь хлеб, а пироги впереди! - сказала ей печь. Малашечка рассердилась и побежала далее. Бежала, бежала, устала, - села под дикую яблоню и спрашивает кудрявую: - Не видала ли, куда братец Ивашечка делся? А яблоня в ответ: - Девочка-привередница, поешь моего дикого, кислого яблочка - может статься, тогда и скажу! - Вот, стану я кислицу есть! У моих батюшки да матушки садовых много - и то ем по выбору! Покачала на нее яблоня кудрявой вершиной да и говорит: - Давали голодной Маланье оладьи, а она говорит: "Испечены неладно!" Малаша побежала далее. Вот бежала она, бежала, набежала на молочную реку, на кисельные берега и стала речку спрашивать: - Речка-река! Не видала ли ты братца моего Ивашечку? А речка ей в ответ: - А ну-ка, девочка-привередница, поешь наперед моего овсяного киселька с молочком, тогда, быть может, дам весточку о брате. - Стану я есть твой кисель с молоком! У моих у батюшки и у матушки и сливочки не в диво! - Эх, - погрозилась на нее река, - не брезгай пить из ковша! Побежала привередница дальше. И долго бежала она, ища Ивашечку; наткнулась на ежа, хотела его оттолкнуть, да побоялась наколоться, вот и вздумала с ним заговорить: - Ежик, ежик, не видал ли ты моего братца? А ежик ей в ответ: - Видел я, девочка, стаю серых гусей, пронесли они в лес на себе малого ребенка в красной рубашечке. - Ах, это-то и есть мой братец Ивашечка! - завопила девочка-привередница. - Ежик, голубчик, скажи мне, куда они его пронесли? Вот и стал еж ей сказывать: что-де в этом дремучем лесу живет Яга-Баба, в избушке на курьих ножках; в послугу наняла она себе серых гусей, и что она им прикажет, то гуси и делают. |
