|
Верзила, поставив ведра, воззрился на незнакомца. Обычно нищая шантрапа обходила двор Кринаша, предпочитая «Жареный петух»: трактирщик не гнушался брать за постой краденое барахло. И почему этот парень заявился с утра? Где он ночь-то провел? — Эй! — окликнул наконец Верзила загадочного пришельца. Тот не услышал, углубившись в созерцание могучего черного потока. — Эй! — возвысил голос Верзила. — Я с тобой говорю, приятель! Бродяга обернулся. Молодое лицо, длинное, лукавое, с веселыми серо-зелеными глазами. — И сразу «эй», — огорченно откликнулся он. — Понимаю, по мне не скажешь, но у меня есть имя! И оно звучит совсем не похоже на «эй». И дал мне его, как ни странно, отец, а не надсмотрщик в каменоломнях! Верзила дернулся: неприятный бродяга угодил в самую точку! Но ответить не успел: от калитки послышался хозяйский голос: — Да неужто гости в такую рань? Следом за Кринашем из калитки выглянула Дагерта: ей тоже было любопытно, кто это спозаранку прибрел в «Посох чародея». Бродяга вскочил на ноги. В глазах хозяйки скользнуло разочарование, но оно сменилось одобрительным интересом, когда парень, махнув хозяевам поклон, поднял с досок причала не замеченную Верзилой лютню. Сразу все встало на свои места. Бродячий певец! Парень уверенно пробежал пальцами по струнам и запел красивым, звучным голосом: Мне приют за песню дайте Хоть до ласточек в саду! На мороз не выгоняйте — По весне я сам уйду! Кринаш довольно ухмыльнулся. Каждую осень звучит эта старая песня по Силурану, Грайану, Гурлиану. Бродячие актеры ищут кров на зиму — на постоялых дворах, в замках, в домах зажиточных крестьян. И когда от бурь застонет Серо-сизый небосклон, Вам по жилам кровь разгонит Струн веселый перезвон. Дагерта попыталась нахмуриться: мол, подумаешь, бродячий певец, много вас тут шастает! Но губы против воли растянулись в улыбке. И когда зимы осада Вечерами станет злей, Призовет моя баллада Тени древних королей. Смягчился даже Верзила, которому поначалу пришелся не по душе вредный гость. Певец на постоялом дворе — это неплохо! К вам в окно капель стучится — Выйду, свистну, улыбнусь, Запою весенней птицей И назад не обернусь! Струны умолкли, певец еще раз низко поклонился. — Арби Золотое Жало! — торжественно представился он. — Из Семейства Лейтуш! Таким тоном придворный герольд провозгласил бы явление государя. Хозяин с широкой улыбкой обернулся к жене: — Как, дорогая? Перезимуем с музыкой? * * * Бескрайнее море леса с желтеющими вершинами, среди которых островками темнели макушки елей. Серо-стальная полоса реки. И кораблик — маленький, словно игрушечный. Серая птица, накренив расправленные крылья, поймала нисходящий поток воздуха. Не может быть, чтоб она ошиблась! Ее враг должен быть на корабле! Не стал бы он пробираться в Джангаш по лесным дорогам, которые могут уже сегодня превратиться в хлюпающий кисель! Плавно приблизилась палуба. Бородатый верзила у руля. Матросы ставят парус. Темноволосая девица, указывая на берег, что-то говорит своему спутнику — бледному человечку с заметной лысиной. Неужели все-таки ошибка?! Не успела Вастер почувствовать всю глубину отчаяния, как открылась дверь каюты в палубной надстройке. Вышел румяный толстяк-капитан. А за ним — человек в синем плаще. |
