И с внезапной теплотой улыбнулась Герману:

    -  Не бойся, командор, не оплошаем. Учуем, выманим и горло вырвем. По-нашему, по-девичьи.

    Ответной улыбкой Герман поблагодарил девицу за добрые слова. Сейчас любое ободрение было на вес золота. Ведь это - первая настоящая кампания стратега. Он любой ценой обязан добиться успеха! И не только потому, что квесторы вверили ему свои жизни. Есть нечто неизмеримо более значимое! Четырехлетний цикл подошел к концу, и теперь от них зависит: падет ли Цитадель, придет ли конец тирании Черного Аспида? О, в мечтах Герман уже видел, как, словно по волшебству, белеют угольно-черные стены Цитадели, как взмывает над башней победоносный стяг Утренней Зари, восходящее солнце щедро золотит знамя победителей, и сквозь истерзанную, обожженную, растрескавшуюся землю пробивается первая зелень всходов.

    Вот цель, достойная дворянина и патриота!

    И пусть смеются циники, тычут пальцем глупцы, ухмыляются обыватели, проклиная «мзду на равновесие» и желая избавиться от бессмысленной, по их куцым меркам, растраты - не им, жалким и скучным, суждена высокая жизнь и великая честь!

    -  Тревога, дамы и господа… Овал Небес! К бою! Кристофер не изменил позы, оставшись у окна. Но руки некроманта ожили, верша таинственные пассы, а плечи под хламидой сделались шире, вздувшись буграми мышц, редко свойственных магам его профиля, не признающим «Нихоновой школы». Некрот еще только начал говорить, а Агнешка уже выскользнула из объятий вора и теперь выворачивалась из платья, а казалось - из самой себя. Когда молниеносный Джеймс успел оказаться у двери, с рапирой и двулезвийной дагой в руках - командор не уследил.

    -  Овал Небес! - успел повторить маг, прежде чем полыхнуло всерьез.

    С треском вылетела оконная рама, осыпав некроманта дождем бритвенно-острых осколков. В каждом из них пылал багровый огонь. Порыв ветра пронесся по зале, гася свечи. Герман резко пригнулся; в следующий миг арбалетный болт, глухо ухнув, снес со стены шандал над головой стратега. С ладоней Кристофера сорвалась гроздь зеленоватых виноградин, веером уйдя в ночную тьму; почти сразу некрот охнул и грудой тряпья осел на пол. Хищный силуэт возник в окне, остановив прыжок рычащей Агнешки, и оба покатились по битому стеклу.

    Дверь рухнула, и Джеймс Ривердейл, засмеявшись, встретил гостей сталью.

    Liber I. КОНРАД ФОН ШМУЦ, ОБЕР-КВИЗИТОР БДИТЕЛЬНОГО ПРИКАЗА

    Проблема борьбы чистых начал, перейдя из области философии, мифологии и забав молодежи в сферу государственных интересов… Абсолютным Злу и Добру место в резервации, а никак не в нашем с вами мире, где абсолюты существуют лишь в виде теоретических абстракций.

    Просперо Кольраун, боевой маг трона Реттии

    CAPUT I

    «A в этом отеле на мягкой постели заснешь - и не встать поутру…» *

    -  Позвольте вашу ручку! Вашу драгоценную! Сюда, сюда, на подушечку…

    -  Держите. Пальцы распарились?

    -  Чудные пальчики! Дивные! Как ноготок делаем? Лопаткой, копьецом?

    -  «Гусиным яичком». Кутикулу не удалять, сдвинуть кипарисовым шпателем. И край ногтя по ободку - белым лаком.

    -  О, ваш вкус, как всегда, безукоризнен! Основной лак - «Палевый жемчуг»?

    -  Нет, «Жемчужный иней».

    -  Великолепно! Приступим, приступим…

    Пока опытный цирюльник-ногтярь трудился над его пальцами, барон Конрад фон Шмуц внимательно, чтобы не сказать придирчиво, следил за вторым цирюльником - стригунцом, обслуживающим служебный парик барона.