Как ни удивительно, но ночь в Слоуне прошла очень спокойно. Канти напомнил прихожанам, что теперь имя Донти Драмма известно всей стране и что он превратился в символ, требующий перемен.

— Давайте не допустим, чтобы его запятнали кровь и насилие.

После проповеди прихожане разошлись по домам, чтобы заняться обычными делами.

В миле от этого места прихожане Первой баптистской церкви тоже собирались для богослужения. Покрытые копотью стены все еще были обнесены желтой лентой, огораживавшей место преступления, расследование которого продолжалось. На парковке возвели огромную белую палатку, в ней расставили ряды складных стульев и накрыли столы. Прихожане явились в обычной одежде, но настроение у всех было приподнятым. После короткого завтрака спели несколько гимнов, слова и мелодии которых знали наизусть. Старший диакон рассказал о пожаре и, главное, о необходимости построить новую церковь. У них была страховка и вера, и во славу Господа новый прекрасный храм предстояло возродить из пепла, даже если для этого придется брать кредит.

Ривы на службе не было. Она не выходила из дома, и, если честно, никто по ней не скучал. Друзья разделяли боль, которую она испытала, когда нашли тело ее дочери, но все девять лет она беспрестанно напоминала им о своих страданиях, не в силах говорить ни о чем другом. Друзья Ривы прекрасно помнили траурные мероприятия, которые устраивались на берегу Ред-Ривер, длительные поминальные церемонии, бесконечные тирады несчастной матери в прессе и ее добровольное превращение в мученицу с целью отомстить этому «монстру» Донти Драмму. А теперь, когда выяснилось, что лишили жизни невиновного человека, трудно было забыть, с каким торжеством Рива наблюдала за казнью и мало кто испытывал желание с ней общаться. По счастью, и сама Рива не хотела никого видеть.

У брата Ронни на душе было очень тяжело. Он видел, как горела церковь, но в этом не было его вины. Он наблюдал, как умирает Донти, и тогда его переполняло чувство удовлетворения. Теперь он понимал, что ошибался, и считал себя согрешившим. Для баптистов вообще характерно видеть грех в самых неожиданных ситуациях, и брат Ронни нуждался в прощении. Он откровенно поделился переживаниями с паствой и, признавшись в неправоте, просил за него помолиться. Он искренне раскаивался.

Приготовления к похоронам Николь пока не завершились. Брат Ронни рассказал, что беседовал с Ривой по телефону, поскольку та отказалась от личной встречи, а информацию о похоронах обещал поместить на сайте церкви, как только семья Ярбер ее предоставит. Тело Николь по-прежнему находилось в Миссури, и власти не называли срока, когда отдадут его.

За палаткой велось наблюдение. Больше двух десятков журналистов, вооруженных камерами, собралось через дорогу, поскольку там земля не принадлежала церкви. Если бы не присутствие нескольких раздраженных полицейских, газетчики точно просочились бы в палатку и записали каждое слово, произнесенное на службе.

Никогда раньше Слоун не был так разделен, как в это воскресное утро. По улицам беспрестанно разъезжали съемочные группы, и их количество постоянно увеличивалось, начиная с четверга. Жители чувствовали себя как в осажденном городе. Прохожие охотно давали интервью, а городские власти на все вопросы коротко отвечали, что у них нет комментариев. В суде хранили полное молчание. Отдельные улицы полиция взяла под особый контроль. Стражи порядка жестко пресекали все попытки репортеров подобраться поближе к дому Драммов.