Здоровяк, который одним ударом плеча высадил калитку, пробежал после этого всего два метра. За что то зацепился ногами и с грохотом покатился на клумбу с обвязанными тканью пеньками роз. Но зимняя обмотка не все кончики прутьев закрывала, поэтому харю бандита порвало в нескольких местах. И он, заливая кровью снег, пытался стянутым с себя шарфом промокнуть лицо, прикрыв кровоточащие раны.

Апогеем всего было падение почти всех остальных грабителей и вырвавшиеся после этого крики непонимания, а то и неподдельного ужаса:

– Меня ударили в спину!

– А мне ноги подсекли!

– У меня ноги вообще словно отнялись!

Учитывая, что оружие в начале акции все держали на изготовку, то у большинства оно просто выпало из рук или было обронено в попытках оказать себе первую помощь. Только двое удержались на ногах, замерев на месте. Один из них стоял в створе калитки, тот самый, который крестился, но теперь он ещё и шептал:

– Бесовщина! Истинная бесовщина!

А я только смотрел на это всё и радовался: этак Второй и сам со всей шушерой справится. Но к собственной глупости, прибывшие оказались слишком настойчивые. Или «…ну совсем тупы ы ые!», если смотреть на всё со стороны врача психиатра Задорнова. Пошатывающийся главарь прошёл осторожно в центр всей живописно раскиданной группы и спросил вначале у них:

– Чего это вы? – большинство пялилось не на него, а на виллу, поэтому и он на неё глянул. Сложил два и два, после чего понял, кто может быть повинен в неразберихе и кто в ней больше всего заинтересован: – Эй, на даче! Кто там есть? Покажись, сука!

И повёл стволом своего пистолета по окнам второго этажа. Словно выбирал, куда выстрелить. Убивать я его не стал, просто самым маленьким мягуном легонько толкнул. Пистолет гад не выронил, хоть и пропахал в сугробе полосу в три метра, врезаясь в забор. Но на ноги вскочил быстрее, чем после первого падения. К тому моменту и большинство его подручных поднялись, пребывая явно в растерянности. Ну и я почему то решил дать им последний шанс к выживанию: просто пугнуть хорошенько, да и пусть бегут, куда глаза глядят. О покойниках в сторожке я в тот момент как то забыл.

Потому сбежал вниз и вытолкнул наружу направляющие наружной ставни. Та выпала, являя миру уже заранее открытое окно и меня, всего такого загадочного, со злобным оскалом на лице:

– Ну и чего вам здесь надо? – говорить тоже постарался сиплым, уверенным баском. И поставленной цели добился.

Себя то я в зеркале с утра уже успел увидать, так что мой испуг давно прошёл. А вот ремесленники от разбоя так и затаили дыхание, рассматривая меня. Настолько моя неземная красота их в ступор вогнала. Как ни странно, первым на меня отреагировал самый трусливый в компании. Продолжая креститься, но уже с утроенной скоростью, он запричитал:

– Нечисть бесовская!.. Говорил ведь, что здесь чертовщина творится!..

За ним и главный бандит заговорил, обращаясь ко мне. Причём так, что я сразу понял: эти урки готовы погибнуть, но полученное от кого то задание выполнить:

– Страшило, ты это… нас не запугивай! Мы и не таких уродов чернобыльских видывали! А лучше в дом впусти и дай спокойно наши вещи забрать. Пять минут, и мы уходим! Слово афганца!

О! Он ещё и воевавшим оказался? И как только такую гниду его товарищи где то там не пристрелили? А скорее всего и не был он в Афгане, просто среди своего блатного окружения «понты кидает» и врёт безбожно.

Мне стало чуть интересно:

– А что за вещи то?

– Сами не знаем. Приказано вот этим устройством воспользоваться при поиске. А в тех вещах маячок упрятан, вот мы и отыщем.