Мэт Осман. Призрачный театр
«Невероятно захватывающе и бесконечно образно, такой роман нельзя пропустить. Мэт Осман – настоящий человек эпохи Возрождения».
* * * Посвящается Аниссе
Акт I
Лондон, 1601 1 Если бы преследователи гнались за ней с собаками, а не с изысканными дрессированными волками, Шэй уже могла бы отдать богу душу. Собак могли спустить с поводков, и они в два счета расправились бы с ней прямо на крышах. Волки, однако, ценились высоко, и слишком накладно было рисковать ими ради такого сорванца, как она. Гилмор начал преследовать ее в Истчипе, где она с легкостью прыгала по крышам. На тамошних улочках с трудом проезжала даже телега, и дома клонились друг к другу, словно растения к солнцу. Там Шэй перешагивала с крыши на крышу так же легко, как через ручеек. Но ее вынуждали сворачивать на запад. Сначала она наслаждалась этим; кровли западного Лондона были черепичными, а не соломенными, и она меньше опасалась провалиться в чердачные комнаты. Но, когда ее заставили выйти на более широкие улицы, достаточно широкие для разъезда двух карет, прыжки начали получаться с большим трудом. Ее ноги дрожали от напряжения. Ей едва удалось перепрыгнуть на крышу Сент-Питер-хилл. Зацепившись ногой за соломенный свес, она плюхнулась всем телом на скат только благодаря силе прыжка. Вскарабкавшись наверх, она выругалась, осознав, что сбилась с ритма. По улице под этим трехэтажным зданием бежали люди Гилмора. Их лица мелькнули под ее ногами, они повернулись к ней, но она быстро скользнула по поросшей мхом черепице к плоскому краю дома. Перед ней зиял десятифутовый провал. Она тщетно поискала взглядом хоть какую-то лестницу. Гилмор приближался. Его частые свистки доносились все громче, и она, оглядываясь назад, уже видела, как волки, принюхиваясь, натягивали поводки и рычали. В поисках другого пути она глянула на водосточный желоб. Дома на берегу Темзы снова стали тесниться друг к другу, и она, обогнув конек крыши, перепрыгнула через узкий проулок и попала на ряд обветшалых домов с дощатыми, прогибавшимися под ее весом кровлями; если доски провалятся, то в лучшем случае она сломает ногу. Прыгать стало проще, но теперь она бежала под углом к пути Гилмора, а он все приближался. Впервые она услышала хриплое дыхание волков и стук их когтистых лап по доскам. Если она будет следовать тем же курсом, то он может просто дождаться ее в тупике возле набережной. Чувствуя протестующую боль в ногах, Шэй прыгнула с развалюхи на более прочную крышу. С грохотом она опустилась на скат, отчего мягким перьевым всплеском в небо взмыла стайка голубей. Они разлетелись, словно брызги фонтана, а Шэй начала тихо и молитвенно приговаривать слова своего наставления: «боги – птицы, птицы – боги». Ее ноги послушно следовали за ритмом каденции. «Боги» – шаг – «птицы» – шаг – и опять «птицы» – шаг – и «боги» – прыжок. Справа от нее Гилмор, слева река, а впереди – выход из города. Она резко развернулась: церковный шпиль, проблеск зелени, башни ворот. Она повернула на восток к плоским соломенным крышам и побежала быстрее. Гилмор был достаточно близко, и она услышала, как он кричал волкам: – Ловите, ловите! Вон моя девчонка! – его долгий свист тут же подхватило уличное эхо. С каждым шагом она все сильнее задыхалась. Пучки старой соломы на крышах топорщились, и дважды ее нога застревала в образовавшихся дырах. Острые срезы соломенных стеблей обжигали ей руки. Она поискала знакомые ориентиры. Собор Святого Павла возвышался над низкими кровлями городского центра, а за ним, в дымовой завесе, темнела старая колокольня. Однако сейчас ее привлекали иные пути. Глянув направо, она заметила на плоской крыше сидящую фигуру, затенявшую глаза ладонью. |
