Эльфы со своей внушающей прежде всего своим же подданным страх Сиреневой Палатой как раз и попали в ловушку садистической радости. Их пыточных дел мастера достигли почти что абсолюта, но именно как садисты в своем дурманном угаре. Попавший в Сиреневую палату эльф мигом начинает придумывать что-то правдоподобное в довесок к существующим грехам и грешкам. Просто побольше, чтобы утихомирить палачей хоть на время. Результат? Потоки полуправдивого вранья, кипы допросных листов, в которых утонули эльфийские дознаватели, которые пытаются заниматься действительно делом.

Впрочем, Разлому от этого только лучше — видя столь качественную язву на теле службы безопасности короны у нашего врага… Мы только поддерживаем сложившуюся структуру, время от времени дискредитируя тех эльфов, что приходят в Палату с желанием реформировать ее, сделать более эффективной. Нечего им наших врагов усиливать…

Разлом же никогда не распространяется о своих методах вытаскивания информации из объектов. НИКОГДА!. А рассказать мало кто может. Свои как-то к болтовне не склонны, а «постояльцы»… Доросший до интенсивного допроса враг практически никогда не покидает комнату допроса живым. Только дохлым, так уж издревле сложилось. Вот и этому эльфу тоже ничего не светило.

— Здесь его потрошить будем или куда подальше оттащить?

— Лиад, прелесть ты моя, ну куда ж тебе еще «подальше» надо? — отвечаю вопросом на вопрос. — Не на дороге находимся, до нее аж с полсотни метров будет. А у проезжающих караванов, отрядов, отдельных путников нет такой дурной привычки, как отвлекаться на какие-то посторонние вещи. Чревато серьезными неприятностями, знаешь ли. Так что не будем тянуть эльфа за… Ладно, пожалуй, действительно не будем, мы ж не Сиреневая Палата. Обойдемся более гуманными методами.

— Это ты планомерное выжигание мозга «гуманизмом» величаешь? — саркастически хмыкнула Хенна. — Говорил мне один знакомый, чудом выживший после подобного воздействия… По его словам, больше всего это похоже на то, когда во внутренности заливают по капле кислоту. Ну да я только за — к эльфам никакой симпатии не испытываю. Тем более наш дорогой источник информации уже начал ворочаться, глазками моргать.

И верно. Карнаухий постепенно выплывал из омута беспамятства, возвращаясь в реальный мир. Пока он еще не совсем понимал, как сильно все переменилось за какие-то несколько минут. Время… явление крайне относительное и коварное. Сейчас ты на коне, а стоит одной песчинке бытия переместиться из верхней части часов в нижнюю, так ты уже и под… судьбой. Причем в самой непотребной позе.

— Вновь приветствую тебя, Криаль. Неужели ты успел так сильно по мне соскучиться, что решил вновь повидаться, да еще со всеми прочими своими приятелями. Ладно, шучу. Только от моих шуток все твои приятели почему-то оказались не в восторге и померли. Наверное, в знак протеста. Может и ты хочешь… попротестовать?

— Не лей слова в пустоту, короткоживущий. Я слышал такие угрозы еще до того, как твой прадед сопли рубахой утирал и на старой корове учился, как с самками обращаться.

У меня весьма хорошая реакция, но тут я чуть было не сплоховал. Перехватить руку суккубы, когда она от души вознамерилась проехаться когтями по эльфийской морде — это непросто.

— Ну и чего ты тут вся на эмоциях? Какая тебе разница, о чем болтает этот… кусок мяса? Нерационально портить материал до начала работы с ним. Зато потом… Я с ним сделаю то, что в Сиреневой Палате не догадаются. Гарантирую, он заложит не только свои грешки, но и тайны предков, знакомых, даже любимой домашней зверушки своей двоюродной бабушки. Ничего не забудет.

— Давай-давай, человечек, — сплевывая кровь в песок, нагло заявил карнаухий.