«Филлис никогда не примет от меня ни пенса», — сказала тогда Энн. Причем не бросила это в сердцах, а произнесла спокойно и продуманно. Как будто она уже пыталась убедить Филлис взять деньги, но та отказалась. Неслыханное великодушие, особенно если учесть, что к тому времени она уже знала, что Филлис ждет ребенка от Хью. Кстати, это могло быть причиной исчезновения Хью: он просто бежал от ответственности. Может, именно Филлис просила господина Питта разместить те объявления в газете; он ведь был семейным адвокатом. Но опять-таки мисс Хамиш должна была знать об этом.

И, если Энн всерьез полагала, что Филлис имеет право на свою долю наследства, почему бы не упомянуть ее в завещании, рассудив, что время само расставит все по местам? Оставить имение постороннему человеку, пусть даже «любимой и самой верной подруге Эбигайл Валери Хамиш», — решение неординарное, тем более для двадцатиоднолетней девушки. Может быть, Энн просто не могла признаться даже самой себе, что так и не простила Филлис.

Но в письме мисс Хамиш ничто не указывает на то, что она была в смятении или беспамятстве.

Разве что имя верной подруги ни разу не упоминается в дневнике Энн. А судя по словам мисс Хамиш, в последние, самые трудные, недели своей жизни Энн прислала ей три короткие записки. Почему же ни в одной из них она не обмолвилась о том, что собирается оставить дорогой Эбби все свое состояние? Адвокат наверняка должен был спросить у нее: «Откуда ты знаешь, что эта девушка примет такой дар? И что будет, если она не согласится? Кто станет наследником, если Эбигайл Хамиш умрет раньше тебя?»

«Моей любимой и самой верной подруге Эбигайл Валери Хамиш». У них были одинаковые инициалы. Эбигайл Валери Хамиш. Энн Виктория Хадерли. Конечно, так они и встретились. По воле школьной учительницы, строго следующей алфавитному порядку рассадки.

Я читал письмо, по привычке держа в руках карандаш. Так всегда бывает, когда я концентрируюсь. И вдруг я поймал себя на том, что выписываю всевозможные вариации из этих двух имен: ЭВХ ЭНН ВИКТОРИЯ ХАДЕРЛИ ЭБИГАЙЛ ВАЛЕРИ ХАМИШ МИСС Э В ХАДЕРЛИ МИСС Э В ХАМИШ.

Последний комплект букв незаметно сгруппировался в МИСС ХАВИШАМ.

Я едва не расхохотался. Великие надежды, ничего не скажешь. Наследство в два миллиона фунтов, благосклонность мисс Хамиш-Хавишам? Такая догадка может родиться только в подсознании.

Как и «Мисс Джессел»? И ночной шепот?

Нет, это был сон.

Но откуда он — шепот во сне — знал про Джерарда Хью Монфора, младенца? Эта мысль повергла меня в глубокий шок.

Совпадение. Мой запрос в архиве просто воплотился во сне, и никак иначе.

«Ты видел царапины в шкафу. Ты и сам все знаешь», — шептал голос. Но я не знал. Я поднял взгляд на галерею. Хотя в комнате было еще светло, на верхнем ярусе уже сгущались тени.

Оставалась еще одна возможность. Если абстрагироваться от привидений и галлюцинаций. Мисс Хавишам. Хамиш. Нелепо, конечно. Но, по крайней мере, эта нелепость казалась рациональной, в отличие от блуждающих в подсознании мыслей, оставляющих послания на листке бумаги.

Я попытался рассуждать логически: она вполне могла солгать насчет своего приступа. У нее был доступ к ключам. Она знала дом. Могла видеть черную нитку. И у нее, как единственной наследницы по завещанию Энн Хадерли, был даже мотив для убийства.

Все равно нелепо. Даже если отбросить в сторону все прочие материи, она по истечении семи лет могла объявить Энн официально умершей, вступить в права владения имуществом и либо переехать в Феррьерз-Клоуз, либо продать его.

Возможно, если только она не опасалась, что тем самым спровоцирует интерес к новому расследованию обстоятельств исчезновения Энн. И оно потребует более тщательного осмотра дома и его территории.

Которые мисс Хамиш содержала в полном запустении на протяжении пятидесяти лет.