Скептики выдвинули целый ряд объяснений «дьеппского феномена». В качестве возможных причин назывались шум прибоя, шум коммерческих самолетов, чья воздушная трасса над Ла-Маншем пролегала совсем недалеко, а также шум драгера (устричного корабля). Однако Агнес Нортон в годы Второй мировой войны служила в женской команде королевских ВМС и наверняка смогла бы отличить шум прибоя от шума мотора самолета. Что же касается драгера, то, как удалось выяснить, в то время этот корабль никаких работ вблизи домика, в котором жила семья Нортон, не производил.

Версия скептиков представляется сомнительной еще и потому, что ни одна из женщин не знала подробностей битвы при Дьеппе.

Весьма необычную историю появления призрака на яхте поведал знаменитый яхтсмен Джошуа Слокам, совершивший в конце XIX века первое в мире одиночное кругосветное плавание. Однажды Слокам почувствовал себя плохо и, будучи не в состоянии управлять яхтой, спустил парус, лег в дрейф и отправился спать. Спустя некоторое время ему стало лучше, и он выглянул из своей каюты. К своему удивлению, Слокам увидел поднятый парус, а у руля грозного вида бородатого мужчину. Первой мыслью яхтсмена было, что его яхту захватили пираты. Но бородач, обернувшись и кивнув Слокаму, сказал: «Сеньор! Я не собираюсь причинить вам зло. Я вольный моряк из команды Колумба и ни в чем не грешен, кроме контрабанды. Я рулевой с «Пинты» и просто пришел, чтобы вам помочь. Ложитесь, сеньор капитан, а я буду править вашим судном всю ночь. Вон там впереди идет «Пинта», и мы непременно должны ее нагнать. Надо только идти полным ходом, самым полным ходом!» Послушавшись колумбовского матроса, Слокам отправился спать, а когда проснулся утром, моряка уже не было.

Отношение к рассказу Слокама было скептическим. Большинство считало, что больной яхтсмен просто галлюцинировал. Но сам Слокам до конца своей жизни был уверен, что видел настоящего матроса с «Пинты».

В России всегда было особое отношение к нечистой силе. Именно поэтому при спуске корабля на воду непременно служили торжественный молебен, а сам корабль и его флаг освящали и окропляли святой водой. Именно поэтому на российских кораблях всегда присутствовала пусть крохотная судовая, но церковь, а в каютах и кубриках на переборки вешали иконы, и прежде всего – любимого нашими моряками Николая Мирликийского. Знаменитый русский флотоводец адмирал Федор Федорович Ушаков, всегда придававший огромное значение отсутствию на кораблях нечистой силы, перед каждым боевым выходом неизменно лично с кадилом в руках объезжал свою эскадру и, обходя все палубы каждого из своих кораблей, читал молитвы, изгоняя нечисть. Может, именно поэтому великому адмиралу всегда сопутствовали неизменный успех и слава победителя?

В своих «Записках моряка-художника» известный российский художник-маринист А.П. Боголюбов так описывает негласные традиции российского флота середины XIX века:

«Адмирал Епанчин, минуя остров Дагерот, всегда выливал добрую чарку водки в море, говоря: «На тебе, Борей, заткни глотку!» Делал он это, конечно, из предрассудка, как старый моряк, как говорится, из уважения к Борею, что заимствовал из старых преданий Грейговских и Сенявинских, при которых, черт знает для чего, даже салютовали трехгорбатой скале».

Действительно, на российском дореволюционном флоте с призраками и привидениями почти никогда не сталкивались. Вполне возможно, что этому способствовала традиция именовать корабли именами святых: «Георгий Победоносец», «Андрей Первозванный», «Три Святителя» и «Двенадцать Апостолов»… Впрочем, однажды эта хорошая традиция была нарушена, и последствия этого нарушения были самые трагические…

На разных флотах и в разных странах изгоняли нечисть порой весьма необычными, чисто моряцкими способами. Наши поморы, к примеру, желая избавиться от неприятного соседства с привидениями, спускали на воду на щепках корабельных тараканов.