Наиболее известный и, можно считать, почти классический случай относится еще к событиям русско-японской войны и в некотором приближении описан А.С. Новиковым-Прибоем. Тогда в составе русской эскадры, шедшей с Балтики к дальневосточным берегам, находился броненосец береговой обороны «Адмирал Ушаков». По воспоминаниям участников тех событий, в кают-компании броненосца висел большой портрет адмирала, и на корабле существовала весьма необычная традиция: при принятии ответственных решений брать «добро» у портрета. При этом было замечено, что лицо Ушакова в разных ситуациях как бы меняло свое выражение. По выражению лица адмирала и определялось его отношение к испрашиваемому совету. Говорили, что в портрет вселилась душа покойного адмирала, которая и помогает в управлении кораблем.

14 мая 1905 года в первый день Цусимского сражения «Ушаков» получил серьезные повреждения, отстал от эскадры и прорывался во Владивосток уже в одиночку. Утром 15 мая он был перехвачен двумя японскими броненосными крейсерами. На предложение сдаться в плен командир корабля капитан 1-го ранга Владимир Миклухо-Маклай ответил отказом и принял неравный бой, исход которого, увы, был предрешен. На протяжении полутора часов почти беззащитный корабль расстреливали со всех сторон. Когда все возможности для сопротивления были исчерпаны, командир отдал приказ открыть кингстоны, а команде спасаться вплавь. При этом одного из офицеров он послал в последний раз в кают-компанию, глянуть, как оценивает Ушаков поведение экипажа в бою. Вбежавший в кают-компанию офицер увидел, что Ушаков улыбается с портрета… Это значило, что он полностью одобрил доблестное поведение командира и экипажа. Не посрамив чести адмирала Ушакова и традиций русского флота, броненосец погиб, так и не спустив перед врагом Андреевского флага.

В тот же день два других броненосца, носившие имена адмиралов, без всякого сопротивления сдались японцам. То были броненосцы береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин» и «Адмирал Сенявин».

Генерал-адмирал Федор Матвеевич Апраксин был в свое время свояком Петра I и по его приказу руководил российским флотом. По утверждению современников, был Апраксин боязлив, осторожен и в деле морском не слишком сведущ. В полном соответствии с характером генерал-адмирала вел себя и корабль его имени. Еще до Цусимы, находясь на Балтике, он умудрился так крепко сесть на камни, что его спасали в течение полугода всем флотом. Да и в Цусимском сражении он проявил присущую своему патрону робость и осторожность.

Что касается другого патрона – адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина, то общеизвестно, что в 1807 году он в силу сложившейся политической ситуации передал в руки англичан всю свою эскадру. Так что сдача в плен японцам «Адмирала Сенявина» тоже была вполне в духе его духовного отца.

Почти всегда несчастливыми были корабли, носившие имена адмиралов Нахимова, Корнилова и Истомина, павших смертью храбрых на севастопольских бастионах в самом расцвете своего таланта. Эти корабли тонули, горели, сталкивались, их совсем еще новыми пускали под автоген… Вот и не верь после этого в судьбу именных кораблей!

А корабли, названные в честь великого Суворова? Броненосец «Князь Суворов» героически сражался до последнего снаряда и погиб в Цусимском сражении, так и не спустив своего флага. В 50–80-е годы XX века в состав Тихоокеанского флота входил крейсер «Александр Суворов». Корабль приговорили к списанию на металлолом и продали одной из корейских фирм. И когда погнали на буксире на позорную казнь, «Суворов» оторвался и затонул в океане.