– Нет. Седьмая и третья ложи были еще пусты. Представление только что началось.

– И что же вы сделали?

– Я принесла скамеечку, что же еще? Она, разумеется, была нужна не для него. Она была нужна для его дамы. Но я никогда не слышала и не видела ее…

Что? У привидения к тому же была жена? Мушармен и Ришар перевели взгляд с мадам Жири на контролера, который стоял позади нее и размахивал руками, чтобы привлечь к себе внимание директоров. Он с отчаянием указал пальцем на лоб, показывая, что мадам Жири сумасшедшая, что заставило Ришара принять окончательное решение уволить контролера, который держал на работе помешанную. Но она продолжала рассказывать, полностью погруженная в мысли о призраке: теперь она восхваляла его щедрость.

– В конце спектакля он обычно давал мне монетку в сорок су, иногда в сто су, а иногда даже в десять франков, если несколько дней подряд не приходил. Но теперь вот, когда они начали опять раздражать его, он больше мне ничего не дает» – Извините, славная женщина! – Мадам Жири снова сердито встряхнула перьями своей шляпки от такой настойчивой фамильярности. – Извините, но как призрак передает вам эти деньги? – спросил Мушармен, который от рождения был любопытным.

– Он просто оставляет их на перилах ложи. Я их нахожу там вместе с программой, которую всегда приношу ему. Иногда я нахожу в ложе цветы, розу, например, которая, видимо, выпала из корсажа его дамы. Он, должен быть, приходит иногда с дамой, поскольку однажды они оставили веер.

– Ха, ха. Призрак оставил веер? И что же вы с ним сделали?

– Конечно, я принесла его в следующий раз. В этот момент раздался голос контролера:

– Вы не придерживаетесь правил, мадам Жири. Я вас оштрафую.

– Замолчите, болван! – прозвучал глубокий голос Ришара. – Итак, вы принесли обратно веер. Что случилось потом?

– Они его забрали, мсье. Я не нашла веер после представления, а на этом месте они оставили коробку с английскими конфетами, я их так люблю, мсье директор. Это одна из любезностей призрака.

– Хорошо, мадам Жири. Вы можете идти.

Когда матушка Жири оставила кабинет, почтительно, но с достоинством, которое никогда не покидало ее, поклонившись обоим директорам, Ришар сказал контролеру, что решил освободиться от услуг этой старой сумасшедшей. Затем добавил, что он тоже уволен.

И хотя тот заявил о своей привязанности к Опере, директора сказали секретарю, что контролер должен быть рассчитан и уволен. Когда секретарь ушел и они остались одни, каждый выразил мысль, пришедшую им обоим в одно и то же время: надо пойти и посмотреть ложу номер пять.

Мы вскоре также последуем за ними.

Глава 6. Зачарованная скрипка

Из-за интриг, о которых мы расскажем позже, Кристине Доэ не удалось повторить в Опере успех, который она имела на том знаменитом гала-концерте. Однако у Кристины была возможность появиться в доме герцогини Цюрихской, где она спела лучшие произведения из своего репертуара. Вот что писал о ней известный критик X., который был среди гостей:

«Когда вы слышите ее в „Гамлете“ Амбруаза Тома, невольно задаетесь вопросом: не пришел ли Шекспир на Елисейские поля, чтобы отрепетировать с ней роль Офелии? Это правда, что, когда она надевает звездную диадему Царицы ночи, Моцарт, казалось бы, должен покинуть свое вечное убежище, прийти и послушать ее. Но ему нет необходимости делать это, потому что сильный, вибрирующий голос неподражаемого интерпретатора „Волшебной флейты“ достигает гения, легко поднимаясь в небеса, так же как она сама без усилий дошла от крытой соломой хижины в деревне Скотелоф до золотого и мраморного дворца, построенного мсье Гарнье».