— Ну, не думаю, что в сенате видят вещи так уж примитивно, — ответил Люк. Тем не менее следовало допускать и то, что Тре говорит не просто так. — И в какую же категорию попадает демонстрация внизу?

— В ту, что я сказал, — в поддержку справедливости, — сказал релларин. — Белые огни — они в память о народе Каамаса. Теперь уже скоро — вон там. Видите?

Люк кивнул. Вокруг группы белых огней возник тонкий кружок синих. Огоньков становилось все больше, синий круг вокруг белого постоянно увеличивался.

— Вижу.

— Эти огни — в память о жертвах во время резни на Врашше, — пояснил ему Тре. — Земля, которую в результате захватили преступники, принесла им огромные доходы; но ни правительство Пас'сика, ни Новая Республика даже словом не обмолвились о том, чтобы хоть что-то из этих богатств отдать семьям уцелевших. А этого требуют, между прочим, и древние, и современные законы данного мира.

— Один из моих учеников-джедаев был с Врашша, — сказал Люк и почувствовал, как сердце сжалось при одном воспоминании. — Ему пришлось здорово поработать, чтобы прогнать из сердца гнев и обиду. Только после этого он смог как следует приступить к основным занятиям.

— Их гнев вполне понятен, — заметил Тре. — Но собравшиеся внизу не питают обид.

Он вновь указал на растущий круг огоньков.

— По крайней мере, обиды в том смысле, в котором ее понимают люди. Они спокойны, миролюбивы и никому не угрожают. Но они никогда не забудут тех, кто причинил им зло. И не позволят забыть его тем, кто стоит у власти.

— Да, — пробормотал Люк. — Это так. Бывают вещи, о которых нельзя забывать.

Некоторое время они стояли молча и смотрели. Круг синих огней продолжал расти; вот белый цвет уступил дорогу синему, синий — желтому. Желтые огни соединились и оказались в кольце красных, затем — бледно-зеленых, потом фиолетовых, и наконец внешнее кольцо опять стало белым.

— Вот все и собрались, — прокомментировал Тре, когда образование концентрических кругов, одного за другим, наконец, закончилось. — Это те, кто сегодня вечером отдает дань памяти. Другие сделают то же самое, но потом, в другие вечера. И всем, смотрящим вниз, тоже найдется, что вспоминать. И все жители Цейянсия укрепятся в своем решении — забрасывать петициями тех, кто сидит в мягких креслах, до тех пор, пока справедливость не будет восстановлена.

Люк покачал головой.

— Дело в том, что ничего нельзя исправить, ун'яла Тре, — грустно сказал он. — Не вернуть ни Каамаса, ни остальных миров.

— Жители Цейянсия это понимают, — ответил релларин. — Они знают, что мертвого не воскресить, а уничтоженные планеты нельзя восстановить. Они ищут только той справедливости, которая была бы по силам смертным.

— И какой справедливости они пытаются добиться для Каамаса? — настойчиво поинтересовался Люк. — Наказания всего народа ботанов за преступления горстки?

— Многие скажут, что это не будет истинным правосудием, — согласился Тре. — Но это мнение разделяют отнюдь не все, а к их голосам тоже следовало бы прислушаться.

Он показал на круги света.

— Теперь смотрите. Они показывают, что правосудие и справедливость не могут ограничиваться одним народом или одним событием. Эти вещи должны существовать для всех.

Люк вгляделся. Четкие, правильные круги начали дробиться, разные цвета смешивались. Он решил было, что демонстрация закончилась и участники начали расходиться. Но группа огней не расползалась, как того можно было бы ожидать.