С тех пор мистер Проссер больше не сердился и не ругался и старался избегать этой темы, как и остальные домочадцы. Он чувствовал себя крайне неуютно, и в нем крепло убеждение, что, открыв входную дверь в ответ на стук, он впустил злоумышленника в дом.

Он ничего не сказал миссис Проссер, но раньше обычного удалился в свою спальню, «где немного почитал Библию и помолился». Надеюсь, столь подробное описание этого поступка не свидетельствует о его исключительности. Судя по всему, он долго не мог заснуть; и предположительно в четверть первого ночи он услышал тихое похлопывание по двери спальни, потом кто-то медленно провел по ней мягкой ладонью.

Страшно испугавшись, мистер Проссер вскочил и запер дверь с криком «Кто там?», однако не получил никакого ответа — лишь тот же знакомый звук ладони по обивке.

Утром горничная в ужасе обнаружила отпечаток руки на покрытом пылью столе в малой гостиной, на котором накануне распаковывали дельфтский фаянс. Робинзон Крузо испугался гораздо меньше при виде отпечатка босой ноги на песке. К этому времени все до безумия боялись этой руки.

Мистер Проссер исследовал отпечаток и не воспринял его всерьез, хотя, как он клялся потом, на самом деле крайне обеспокоился этим обстоятельством и только ради спокойствия слуг отнесся к нему с насмешкой; тем не менее, он велел им по очереди приложить ладонь к тому же столу, получив таким образом аналогичный отпечаток всех обитателей дома, включая себя самого и своей супруги; в своем «аффидавите» он утверждает, что форма руки отличается от формы рук всех живущих в доме и соответствует той, которую видели миссис Проссер и повариха.

Кем бы или чем бы ни был владелец руки, все догадались, что таким замысловатым образом он дает понять, что уже не снаружи, а внутри дома.

Теперь миссис Проссер стали мучить странные и ужасные сны, некоторые из которых подробно описаны в длинном письме тети Ребекки и кажутся настоящими кошмарами. Но однажды ночью, когда мистер Проссер закрыл дверь спальни, его поразила полнейшая тишина в комнате — не было слышно ни звука, даже дыхания, что показалось ему странным, поскольку он знал, что жена спит, а слух у него отменный.

На небольшом столике, стоящем у изголовья кровати, горела свеча, еще одну он принес с собой, а под мышкой держал тяжелый гроссбух своего тестя. Он отдернул полог с одного края кровати и задохнулся от ужаса, увидев миссис Проссер, как ему в первое мгновение померещилось, мертвой, с застывшим белым лицом, покрытым холодной испариной; а на подушке рядом с ее головой лежала, как ему сначала показалось, жаба — но на самом деле из-под полога торчала все та же пухлая рука, тянувшаяся пальцами к ее виску.

Мистер Проссер в испуге ткнул гроссбухом в полог, за которым, по всей видимости, стоял владелец руки. Рука моментально исчезла, всколыхнув полог, и мистер Проссер, обогнув кровать, успел увидеть, как белая пухлая рука закрывает за собой дверь стенного шкафа, расположенного с другой стороны кровати.

Он рывком распахнул дверь и заглянул внутрь: но, кроме висевшей на вешалках одежды, туалетной полочки и зеркала, там ничего не было. Он резко закрыл дверь, запер ее на ключ, и, по его словам, на мгновение ему показалось, «что он теряет рассудок»; позвонив в колокольчик, он созвал слуг, и с большим трудом им удалось вывести миссис Проссер из «транса», во время которого она, судя по ее виду, заглянула в глаза смерти; и, добавляет тетя Ребекка, «из того, что она сама мне рассказала о своих видениях, она побывала в настоящем аду».

Но кульминацией событий стала странная болезнь их старшего ребенка, маленького мальчика около трех лет. Он не спал по ночам, терзаемый приступами страха, и врачи, узнав о симптомах, решили, что у него начинается гидроцефалия — так специалисты именуют водобоязнь.