— Здорово! — лаконично похвалила Шарлотта. Сара одарила ее улыбкой, первой улыбкой за несколько недель.

Все успокоились — по крайней мере, внешне — лишь за пять минут до появления Джорджа Эшворда. Семья сидела в гостиной. Эмили была одета в ярко-розовое платье, которое очень ей шло, несмотря на то, что расходы на новый наряд совсем не порадовали папу. Сара была одета в зеленое, которое тоже ей очень шло, а Шарлотта была в синевато-сером. Этот цвет она не любила до тех пор, пока не увидела свое отражение в зеркале и не поняла, как он подходит к ее глазам и к теплым тонам ее кожи и волос.

Она вспыхнула от неожиданности, когда Эшворд склонился над ее рукой и его одобрительный взгляд задержался на ней. Она не любила Джорджа, считала, что он относится к Эмили несерьезно, и ответила ему формально, без особой теплоты, не более мягко, чем того требовала вежливость.

В течение вечера, однако, Шарлотта была вынуждена пересмотреть в некоторой степени свое мнение о нем. Джордж вел себя без заметных промахов. Фактически, если бы не боязнь навредить чувствам Эмили, она могла бы вполне искренне полюбить его. Он был остроумен и откровенен, хотя, без сомнения, при своем социальном статусе мог открыто высказать все, что угодно, не боясь последствий. Он даже польстил бабушке, что было нетрудно, потому что ей нравился этот красивый мужчина, а еще более — его титул.

Шарлотта взглянула на Эмили. На лице сестры играла легкая улыбка. Было очевидно, что ей нравится его поведение. И снова Шарлотта начала сердиться. Зачем Джордж играет с Эмили? Она — дитя в этом мире по сравнению с ним.

Шарлотта вела с ним светскую беседу, но ее голос звучал прохладно. Она видела Доминика, который смотрел на нее с недоумением, но была слишком сердита, чтобы разбираться с ним. А затем все ее старые подозрения насчет Доминика вдруг вернулись. Раньше она любила его. А теперь щемящее чувство в сердце убеждало ее защитить его от… от кого? От Питта или от самого себя?

Казалось, этот вечер тянулся бесконечно долго. Однако было всего одиннадцать часов, когда Джордж Эшворд ушел, и Шарлотта, извинившись и поблагодарив всех, удалилась спать. Она ожидала, что не сможет заснуть от обуревающих ее мыслей всю ночь, но не успела примостить голову на подушку, как дневная усталость пересилила ее, и она уснула.

На следующий день ее ожидало нечто бесконечно худшее. Еще не было и десяти утра, когда заявился Мэддок и сказал, что инспектор Питт находится в гостиной и хочет видеть ее.

— Меня? — Она бессознательно пыталась отдалить его от себя, надеясь, что он хочет видеть кого-то еще. Возможно, он даже пришел увидеть папу или предупредить, чтобы тот был здесь вечером.

— Да, мэм, — сказал Мэддок твердо. — Он специально просил пригласить вас.

— Ты уверен, что он не хочет видеть хозяина дома сегодня вечером, Мэддок?

— Да, мэм.

Мэддок повернулся, чтобы уйти, и в тот момент, когда он был у двери, Питт сам открыл ее и вошел внутрь.

— Инспектор Питт! — резко сказала Шарлотта, намереваясь отчитать его и заставить удалиться.

Он был последним человеком, которого она хотела видеть сейчас. Очертания галстука Доминика так крепко застряли в ее мозгу, что ей казалось, что Питт должен говорить только с Милли, идти на кухню или в прачечную. И этот галстук… Больше всего Шарлотта боялась, что может случайно проболтаться. Она полностью сконцентрировалась на том, чтобы не упомянуть о злополучной находке, и эта задача занимала все ее мысли.

— Доброе утро, мисс Эллисон. — Инспектор подождал, пока Мэддок исчезнет из гостиной, и закрыл за ним дверь.