— Нет связующего звена, нет человека, которого мы все знали бы и который мог бы…

— Мы еще ищем. Вот почему я пришел сегодня. Я хотел бы поговорить с Дорой, если можно, а также с миссис Данфи. Я слышал, Дора была дружна со служанкой Хилтонов, гораздо более дружна, чем она нам рассказала. Возможно, девушка умолчала об этом из страха. Многие люди скрывают информацию, потому что понимают: убийство — это скандал, и знать что-то об убийстве значит вляпаться в скандальную историю. Виновен, потому что знаешь. — Уголки его губ опустились.

— А миссис Данфи? Она что-то недоговаривает — что, ненавидит скандалы?

— Я уверен в этом. Никто из хороших слуг не любит скандалов, даже больше, чем их хозяева. Но в действительности миссис Данфи нужна мне для подкрепления. В ее присутствии Дора не сможет увиливать. Она может солгать мне, но если Дора такая же, как и другие служанки, то она не посмеет лгать кухарке.

Шарлотта засмеялась. Это была совершенная правда.

Затем другая мысль пришла ей в голову. Было ли это все, о чем он хотел спросить? И даже если так, то выдадут ли ему Дора или миссис Данфи, пусть и случайно, все те душевные тайны, которыми наполнен дом в данный момент? Было ошибкой полагать, что слуги не знают о ссорах и слезах на верхних этажах. У них есть глаза и уши, а также любопытство. Слухи будут секретными и никогда не выйдут из дома, преданность и верность семье очень сильны, но они все равно будут знать.

— Вы хотите, чтобы я позвала ее сюда? — спросила Шарлотта, надеясь, что сможет контролировать ситуацию, если вдруг произойдет случайная обмолвка. — Мне она тоже не будет лгать.

Питт посмотрел на нее, его глаза слегка сузились:

— Пожалуйста, не затрудняйте себя. Кроме того, я думаю, она может быть сдержанной при вас. Я не хочу расспрашивать ее и в присутствии миссис Данфи. Просто надо вначале выяснить кое-что у миссис Данфи, а затем, пользуясь этой информацией, надавить на Дору. Если она делала что-то, что вы не одобряете, она не скажет этого при вас, но она может сказать мне наедине.

Шарлотта хотела возразить, найти какую-нибудь причину, чтобы присутствовать при разговоре, но не смогла найти ничего, что звучало бы убедительно. Тем не менее, она не должна допустить, чтобы Питт узнал о папе и той женщине. Она считала, что инспектор, также как и она, почувствует, что это было предательство, моральное бесчестие, которое если и можно простить, то забыть — никогда. Уважение ушло, доверия больше нет.

Это было глупо. Питт — мужчина, и, без сомнения, он будет думать, как думал бы любой другой его собрат, что такие вещи вполне обычны и приемлемы для мужчин, но недопустимы для женщин.

— Как ваш сержант? — спросила Шарлотта, делая очередную попытку задержать его, пока не придумает причину, чтобы не позволить ему допрашивать Дору наедине.

— Ему лучше, спасибо. — Возможно, Питт и был удивлен вопросом, но не показал этого.

— У вас теперь другой сержант? — продолжила она.

— Да. — Питт засмеялся. — Он бы вам понравился. У него веселый характер. Вроде Уилли.

— Да? — Проявленный ею интерес был вполне искренним, и это давало еще несколько минут отсрочки. — Не могу представить Уилли в роли полицейского.

— Вначале с Диконом было нелегко — нужда заставила его начать работать в очень раннем возрасте, и, естественно, он понял, что найти нечестную работу в этом мире гораздо легче. Дикон приобрел обширные знания о преступном мире, но затем, чудом избегнув наказания, решил, что выгоднее использовать свои знания, находясь на стороне закона, чем выступая против него.