— Спасибо, Аэлита Владимировна. Я не хочу уходить и не хочу отнимать ваше время. Наверняка оно вам дорого. — Жаров поднялся, пожал протянутую ему руку. И все-таки он выглядел человеком, который что-то недоговорил. Так показалось Лите, и она оказалась права. — Милая, Аэлита Владимировна, простите мое любопытство. Я вижу фотографию малыша на вашем столе — это ваш сын?

 — Да, мой сын. Георгий Мартов. — Лита внимательно посмотрела на покрасневшего от смущения мужчину. Он ведь тоже читает газеты, смотрит телевизор. Шумиха вокруг рождения Жорки давно улеглась, но без внимания ни мальчик, ни она не оставались. Недавно один из журналов напечатал фотографию, на которой Лита, Антон Сайко и Жорка сидели на берегу озера, неподалеку от охотничьего домика. Наверняка репортер снимал издалека, но современная техника позволяет творить чудеса. Комментариев снимку было дано множество. Как всегда, Лита оставила их безо всякого внимания, чем подогрела любопытство представителей прессы и читателей, падких на сенсации. Не к этому ли ведет Жаров? — Он — мое самое любимое существо на свете. Он — смысл всего, стимул. Благодаря ему я смогла снова вернуться к жизни, в самом широком понимании этого слова.

 — Малышу повезло с матерью. Вы, я уверен, сможете сделать из него настоящего человека. Кто, как не вы.

 — Очень двусмысленно звучит, но все равно, спасибо.

 — Нет, нет, Аэлита Владимировна, я никак не хотел вас обидеть. Просто мне кажется, что вам тяжело, как бы вы ни пытались это скрывать. Рядом много настоящих мужчин, и рано или поздно вам придется выбрать одного из них. Мальчику нужен отец. Тогда у него не будет определенных комплексов ребенка, растущего в неполной семье.

 Лита подняла брови: «Нет, это точно лишнее. Если каждый, приходящий к ней на прием, будет обсуждать ее личную жизнь… Получается, своими улыбками и добрым расположением она дала понять, что разрешает это? Не выйдет!» А вслух сказала:

 — Еще раз спасибо. Вы слишком много внимания уделяете проблемам, не имеющим к вам отношения. Не засоряйте голову, оставьте в ней место для чего-нибудь более нужного. Всего доброго, Илья Ильич.

 — До свидания. Простите, если сказал лишнее.

 — До свидания.

 Когда за Жаровым закрылась дверь, Лита испытала двойственное чувство. Она уже не могла сказать, что очень рада встрече с ним. В его словах не было ничего предосудительного, но Лита болезненно отреагировала на попытку вмешаться в ее жизнь. Она должна уметь держать дистанцию между собой и приходящими на прием людьми. Это должно происходить незаметно, ненавязчиво. Расположение, которого она всегда добивалась, не предполагает дальнейшего сближения. Она на работе, и каждый человек, переступающий порог ее кабинета, нуждается в помощи психолога, страдает. Лита врачует, а не заводит новых друзей. Порой отношения становятся слишком доверительными. Наверное, это произошло и в случае с Жаровым. Он почувствовал прилив благодарности и некоего единения с женщиной, которая помогла ему обрести душевный покой. Жизнь войдет в свое русло, и впечатления от откровенных бесед станут менее яркими. К этому времени он забудет о своих советах, данных, быть может, от души. А Лита будет строить тактику общения, усложнять себе существование. И почему? Только потому, что благодарный мужчина заметил, что ее сыну нужен отец, а ей — надежный друг, супруг.