— Если циркачи и торгуют чем-то недозволенным, то это потому, что ваши порядочные хотят это купить. Эти ваши так называемые сограждане.

Он вздохнул:

— Эд, если большинство сограждан желает посещать притоны, то в городе они найдутся. Никто не стал бы искать их на ярмарочных гуляньях.

Он еще раз грустно взглянул на меня и произнес:

— Значит, ты не любишь полицейских и поэтому вешаешь им лапшу на уши?

— Что вы хотите этим сказать?

— Ты уже спал, когда мы приехали. Ведь это твои слова? И ты ни с кем не разговаривал сегодня утром. Но ты знал, что убили карлика, а не мальчика, хотя я тебе об этом ничего не говорил. Каким образом ты это узнал? Ведь пока мы не приехали и не перевернули его лицом вверх, все думали, что это ребенок. Что скажешь?

Господи! Ведь надо же было быть таким идиотом!

— Я проснулся на минутку, когда вернулся дядя Эм. Это он мне сказал, что убит карлик.

— Ах, вот как было дело! — вроде бы он мне поверил. — А ты знаешь этого убитого карлика?

— Нет, — сказал я и увидел, как он помрачнел. — Подождите, не сердитесь! Конечно, я не видел его лица, но знаю, что никогда с ним не встречался. За всю жизнь я знал только одного карлика — Великана Моута, а дядя Эм сказал, что это был не он.

Он покачал головой:

— Ну ладно, Эд. Надо, чтобы ты все-таки взглянул на фотографию, которую сделали вчера вечером.

И он вынул из кармана фотографию. Я взял ее и начал рассматривать. Это было малоприятное зрелище. С фотографии глядело сморщенное личико с широко открытыми глазами, которые, казалось, заранее предвидели свою судьбу. Фотография была сделана именно на том месте, где вчера был найден убитый. Его только перевернули лицом вверх. Под его головой виднелась истоптанная трава. Я вернул фотографию.

— Нет, я его не знаю и никогда не видел.

— Еще один вопрос, Эд. Ты не заметил вчера вечером ничего необычного? Такого, что обратило бы внимание или казалось ненормальным?

— Вроде ничего такого не было. Правда, молния попала в генератор. Это случается не каждый день.

— Да, — ответил он. — Это мы знаем, спасибо, Эд.

Казалось, он отпускал меня на волю, но мне не хотелось уходить, да и идти-то было некуда. Я спросил:

— Вы так и просидели здесь всю ночь? Значит, вы совсем не спали?

— Что ж, иногда это необходимо. Но не напоминай мне, а то я начну зевать. Я пока не сделал ничего такого, что смогло бы гарантировать безопасность карликов. Когда у вас тут открывается палатка со съестным?

— Обычно около десяти.

Он достал из кармана массивные золотые часы на цепочке и со вздохом заметил:

— Мне кажется, я продержусь до открытия. А может, и еще поживу, если они не положат мне мышьяка в завтрак. Как ты думаешь, они могут это сделать?

— Ручаться не стану. Здешние повара — жуткий народ. Ну, я пошел.

И я направился к центральному входу. Разговор о завтраке напомнил мне, что я сам еще ничего не ел. Я не собирался ждать до десяти. Неподалеку от ярмарочной площади стоял рейсовый автобус. Я вошел в салон. Через несколько минут автобус отправился в город. По дороге я думал, какие остроумные ответы я мог бы дать на грязные намеки полицейского в отношении циркачей. Жаль только, что эти удачные ответы приходят на ум слишком поздно!

Но я прекрасно отдавал себе отчет в том, что, несмотря на свои суждения о нас, которые мне не всегда нравились, этот полицейский был далеко не глуп. Кроме того, мне вдруг начало казаться, что он вообще отличный парень.