— Уведи его, — сказала миссис Харрисон. — Чтобы не срамил нас. Раз уж он теперь наш, хочешь не хочешь.

Тим появился в Коттедже Ист-Энд вскоре после семьи. Харрисонов. Он сидел у кухонной двери, бездомный и несчастный. Его накормили, и он быстро утвердил в доме свои права, стараясь понравиться прежде всего миссис Харрисон, в которой сразу распознал источник всего съестного. Это явно был пес со сложным и загадочным прошлым. Жители поселка иногда смотрели на него с любопытством, словно не могли припомнить, откуда он тут взялся. Почтальон сказал, будто этот пес одно время жил у мясника, и мистер Харрисон сумрачно заметил, что это его ничуть не удивляет.

Джеймс продел под ошейник Тима пояс от своих джинсов и оттащил его от окна. Тим поджал короткий хвост и тут же принял, как он это умел, вид истязуемой собаки, чтобы разжалобить старушку, смотревшую на них с противоположной стороны улицы.

— Меня-то ты не проведешь, — сказал Джеймс и догнал свою мать.

— Что-нибудь будет к чаю?

— Еда, — сказала миссис Харрисон. — Как обычно. Давай сюда корзинку. Спасибо, что помог.

— Не за что, — ответил Джеймс с особенной учтивостью. Этим он решил страховаться от различных преступлений, вольных или невольных, какие ему наверняка предстояло совершить в ближайшем будущем. Мать взглянула на него с удивлением.

Они уже подходили к дому. Вон и окно чердачной комнаты, выходившее на церковь. Коттедж был небольшой, квадратный и уютный; поселиться в нем было все равно, что надеть старое пальто. Его шиферная крыша немного просела, а с одного боку выпирала — там, где когда-то была печь и выпекали хлебы; в доме были толстые потолочные балки, скрипучая лестница и каменный пол с живописными трещинами, откуда по ночам выползали большие и важные черные тараканы. Джеймс изучал этих тараканов; свой труд он предполагал озаглавить «Жизненный цикл британского таракана». Автор — д-р Джеймс Харрисон, член Королевского общества, член Парламента, доктор философии, кавалер ордена Британской империи.

Эллен больше нравились новые дома на другом конце Лэдшема, где она уже обзавелась подругами.

— Там ванные комнаты облицованы кафелем. И современные кухни. А на лестницах ковры. Если бы ты видела, мам!

— Я уверена, милая, что там прекрасно. Но нам с отцом понравился именно этот дом.

Надо признать, что кое в чем мама бывала очень разумна. Так что приходится удивляться, с горечью думал Джеймс, почему она родила Эллен. Мало ли кого можно было родить. А она взяла и родила Эллен. У других сестры тоже, конечно, ужасные, но Эллен — дальше ехать некуда.

Ванные комнаты с кафелем, видите ли…

Где ей понять, что с яблони, которая нависала над домом, можно влезть на каминную трубу? И где ей оценить все возможности мусорной кучи в конце фруктового сада, куда рабочие сбросили весь строительный мусор и которая еще хорошенько не обследована. И только Джеймс с Тимом знали про заросший крапивой колодец у забора, где, весьма возможно, водятся крысы.

Вместо газона и цветочных клумб, которые прельщали Эллен, у них было семнадцать яблонь. Великолепных яблонь с узловатыми, перекрученными ветвями, похожих на фигуры, которые танцевали причудливый танец, да так и застыли в высокой траве. Сейчас, осенью, яблони гнулись под тяжестью спелых яблок. Миссис Харрисон, женщина практичная, выставила грифельную доску. Подходя к калитке, они уже видели ее над живой изгородью. На ней значилось мелом:

А ниже было написано:

КОЛДОВСТВО

АСТРОЛОГIЯ

ГЕОМАНЕIЯ

АЛХИМIЯ

ОБРѢТЕНIЕ УТЕРЯННЫХЪ ПРЕДМЕТОВЪ

ВРАЧЕВАНIЕ

Миссис Харрисон поставила наземь корзинку и все внимательно прочла.

— Забавно, — сказала она.