Сообщение, передававшееся голосом, было совершенно ясным. Мечта Стоуна гибла. Будет война и многие умрут. То, что боевые мехи оставались в руках немногих избранных, утешало слабо. «Копатель» и «Мария» были более чем способны уничтожить много домов и людей, живущих в них, а ведь на мехи легко посадить ополченцев с пулеметами или сами мехи можно переоборудовать. Человечество становиться кошмарно изобретательным, когда дело доходит до создания орудий убийства.

Я проснулся не сразу, а вместо этого медленно выходил из сна и это хуже всего, на мой взгляд, потому что реальность начинает сливаться с сонными фантазиями. Грохочущий снаружи гром и сверкающие молнии, пересекавшие мои шторы, совсем не улучшали ситуацию.

Я провел рукой по лицу – я начинал понимать изнуренность Виктора. Отключение сети связи было сродни грандиозной грозе, зажигавшей бесчисленные маленькие пожары. До того, как их можно будет начать тушить, их придется обнаружить, проанализировать причины их возникновения и найти способы борьбы. Все это потребует времени, а проблема в том, что пожары разгорались всё сильнее и жарче. Ко всему прочему, мы не знали, вернется ли шторм обратно или где он нанесет удар снова, так, чтобы нанести максимальный ущерб, пока мы заняты маленькими огоньками.

Короче говоря, нам было нужно делать все возможное и готовиться к ещё большим трудностям, причем неизвестно какой природы, которые произойдут неизвестно когда.

Я вытащил свое тело из кровати и секунду раздумывал – не залить ли в себя ещё виски. Выпивка бы меня расслабила, и я бы сумел остановиться на одной дозе. Сложность была в том, что я не хотел останавливаться, а если бы я напился, это только усугубило бы раздражение, которое медленно кипело у меня в груди.

Вместо этого я проголосовал за две пригоршни подслащенной каши, молоко, чтобы смыть её внутрь и горячий душ. Завтрак смог меня разбудить, а душ вправил мне мозги настолько, что я умудрился побриться, не перерезав себе горло. Когда водишь холодной сталью по собственной коже, в этом есть что-то проясняющее рассудок.

К белой рубашке и узкому черному галстуку я надел серые брюки и пиджак, служившие своего рода униформой местных бюрократов. Я покинул мои комнаты, на ходу пристегивая идентификационную карточку и направился к центральному зданию Рыцарского Зала. Интерактивная информационная панель, встроенная в дверцу моего холодильника, сообщила о необходимости встретиться с рыцарем Консуэлой Дагмар в девять, но я прибыл на пять минут раньше.

Мы встретились в небольшой комнате для совещаний, обставленной черными кожаными диванчиками, достаточно толстыми, чтобы самортизировать падение меха из ионосферы. Они были расставлены квадратом, в центре располагался голографический проектор. Он был облицован панелями черного дерева, а проекционную аппаратуру защищал лист черного стекла.

За спинкой дивана, на котором я должен был сидеть, располагался буфет, заполненный водой, соками и набором всяких здоровых продуктов, вроде фруктов, орехов и семечек.

Джанелла и Несса, присутствовавшая в качестве глаз и ушей Виктора, уже прибыли и шептались друг с дружкой, сидя по углам двух смежных диванов. Служащий вроде меня – только у него был фиолетовый галстук, скрепленный серебряной шпилькой – глянул на меня, когда я вошёл. Он повозился с едой, и поклонился вошедшей графине.

– Все готово, миледи.

Она улыбнулась ему и кивнула.

– Очень хорошо, Вроксли. Если мне ещё что-нибудь понадобится, я вас позову.

– Ожидаю ваших распоряжений, миледи. – С этими словами пожилой мужчина резко по-клонился, отчего у него из прически выбилась прядь волос, и отбыл.