|
Или кувалду, или палочку динамита. Или пистолет. Нет, на этом необитаемом острове, мы будем в полной безопасности. Еще до рассвета, еще до начала нового дня, который мы даже и не увидим. Так нам сказали, и мы поверили. Может быть, слишком поспешно. И поэтому мы не взяли с собой ничего, что могло бы нас спасти. Еще один поворот, по скоростной магистрали, по наклонному съезду, пока мистер Уиттиер не сказал: — Поверни здесь. Держась за хромированный каркас своего инвалидного кресла, он указал пальцем, похожим на кусок вяленого мяса. Кожа вся сморщенная, скукоженная, ноготь — желтый, как кость. Товарищ Злыдня шмыгнула носом, прикрыла его рукой и сказала: — И что, мне все три месяца так и придется вдыхать эту вонь от пачулей? Мисс Апчхи кашлянула в кулак. Святой Без-Кишок свернул на узкую, темную аллею. Дома подступали к дороге так близко, что коричневая слюна Хваткого Свата отскакивала от стен, табачные брызги покрыли весь перед его комбинезона, похожего на детские ползунки. Так близко, что стены сдирали кожу с волосатого локтя Недостающего Звена, которым тот опирался о подоконник у открытого окна. А потом автобус останавливается, двери открываются, и там, снаружи — еще одна дверь. Стальная дверь в бетонной стене. Улочка такая узкая, что вообще не видать, что там спереди и сзади. Миссис Кларк поднимается с места, спускается по ступенькам и открывает висячий замок. Потом она заходит внутрь, и двери автобуса смотрят в проем из сплошного ничто. Одна чернота. Проем очень узкий, но протиснуться можно. Изнутри вырывается едкий запах мышиной мочи. К нему примешивается еще один запах, какой бывает, когда открываешь старую, отсыревшую книгу, наполовину изъеденную чешуйницей. И еще — запах пыли. И оттуда, из темноты, голос миссис Кларк говорит: — Заходите. Быстрее Святой Без-Кишок присоединится к нам позже, когда отгонит автобус куда-нибудь, где его потом обнаружит полиция Так, чтобы замести следы. За несколько кварталов или, может быть, миль отсюда. Где его потом найдут, но не смогут проследить его путь обратно до этой стальной двери в бетоне и темноте. До нашего нового дома. Нашего необитаемого острова. Все мы сгрудились в этот миг между автобусом и кромешной тьмой. В этот последний миг снаружи Агент Краснобай говорит нам: — Улыбочку Мистер Уиттиер назвал бы это камерой, скрытой за камерой, скрытой за камерой. В этот первый миг нашей новой тайной жизни луч прожектора бьет прямо в нас, такой быстрый и яркий, что после него остается одна темнота — чернота, что чернее самой черноты. В этот миг мы хватаем, друг друга за локти и за рукава, чтобы удержаться на ногах, моргаем, ослепленные, но доверчивые, пока голос миссис Кларк ведет нас сквозь этот стальной проем. Это мгновение на видео: правда о правде. — Запах — это очень важно, — говорит Мать-Природа. Волоча за собой картонную коробку, под звон колокольчиков на ожерелье, хватаясь за темноту, она говорит: — Только не смейтесь, но в ароматерапии нельзя зажигать сандаловые свечи вместе с маслом восковницы… Под прикрытием Стихи о Матери-Природе— Я пыталась уйти в монастырь, — говорит Мать-Природа. — Мне надо было исчезнуть. Она не учла тест на наркотики. Мать-Природа на сцене. Ее руки обвиты сетью запутанных линий из красной хны — от кончиков пальцев до бретелек холщовой сорочки всех цветов радуги. Ожерелье из медных храмовых колокольчиков окрасило кожу на шее в зеленый цвет. |
