Но все-таки Дух еще раз взмахнул мечом, пытаясь горизонтальным ударом сбросить Женьку с серебристой дорожки. Не тут-то было! Женька пригнулся — и меч просвистел над его головой. Поскольку двуручный меч черного рыцаря был тяжеленный, то при вращении потянул за собой своего владельца, и Дух Прорвы на несколько мгновений повернулся к Женьке спиной. «Иван-Царевич» подпрыгнул в воздух аж на метр или больше, быстро взмахнул мечом и обрушил его на стальной наплечник. Бам-м! Бряк! — наплечник разлетелся на куски, будто был стеклянный или фарфоровый, а осколки его еще в воздухе сгорели синим пламенем. Кроме того, у черного рыцаря отвалилась вся левая рука вместе с налокотником и стальной перчаткой. Когда рука упала наземь, то доспехи на ней тут же вспыхнули и сгорели, а на траве остались только плечевые и лучевые кости, да скелет кисти руки с фалангами пальцев, которые, как это ни удивительно, продолжали шевелиться.

Как оказалось, одной рукой Дух рубить и вовсе не мог. Он, конечно, попытался замахнутся, но когда «Иван-Царевич» отразил этот удар, то черный рыцарь не сумел удержать свое оружие. Меч вылетел у него из ладони, шлепнулся на траву и тут же сгорел синим пламенем. К тому же рыцарь потерял равновесие и сам повалился наземь. При этом у него отломилась голова — череп откатился в сторону, а глаза-«мандаринки» выпрыгнули из орбит и торопливо юркнули куда-то под панцирь. Все остальные доспехи на руках и ногах развалившегося рыцаря сгорели, и теперь только желтые кости судорожно дергались, повинуясь остаткам нечистой силы.

Глава XVIII

ПОБЕДА

В ту же секунду сверкнула вспышка, и серебристая дорожка бесследно исчезла. Женька обнаружил, что стоит прямо на земле и ничего ужасного с ним не происходит.

Недолго думая, он подскочил к обломкам рыцаря, размахнулся и со всей силы рубанул мечом по черному нагруднику, под которым спрятались «мандаринки»:

— Во имя Отца! — выдохнул Женька.

Нагрудник треснул от удара, но не распался.

Сквозь трещины проглянуло оранжевое свечение.

Женьке даже показалось, будто Дух Прорвы, от которого по ходу битвы остались только маленькие оранжевые шарики, пытается наскоро заварить трещины изнутри. Кроме того, после удара от туловища отвалилась вторая рука и стала беспомощно дрыгаться в стороне от нагрудника.

Женька второй раз взмахнул мечом — вж-жить!

— Во имя Сына!

Бряк! — от нагрудника отвалилась нижняя часть и тут же сгорела синим пламенем, а ноги отлетели от скелета аж на метр вправо и влево.

— Во имя Духа Святого! — провозгласил Женька и нанес третий удар. Вжить! Бряк! — обломки того, что оставалось от нагрудника, так и брызнули во все стороны.

Однако остался скелет грудной клетки, черный, будто обгоревший, а под ним неярко мерцал не то уголек, не то остаток «мандаринки». Правда, размером уже не больше горошины.

— Руби! Еще руби, Иван-Царевич! — воскликнула Ледяница-Студеница, выпорхнув откуда-то из-за кустов.

Женька сгоряча и впрямь занес меч и уже готов был обрушить его на красную «горошинку», когда вспомнил наставление мудрой Совы: «…более трех раз — не руби! Во имя Отца, Сына и Свя-таго Духа! Четвертый раз ударишь — пропадешь! Помни это!»

— Что же ты! — завопила Ледяница. — До восхода одна лишь минута осталась!!! Сгинешь, коли не добьешь Духа Прорвы!

Но Женька помнил и то, о чем сама Ледяница предупреждала. Насчет того, что, дав одну верную подсказку, начнет обманывать, подчиняясь силе висящего над ней заклятия. Он опустил меч, а затем и вонзил в землю. Будь что будет!

Секунды, оставшиеся до восхода, тянулись удивительно долго.