|
Особенно с утра. Но с утра они чаще всего и происходят, хотя случаются нехорошие странности и в другое время суток! Вот и сейчас сквозь сон я услышал шаги, замершие у двери. Судя по звукам — одиночка, не очень тяжелый. Но это еще ни о чем не говорит. Хорошему убийце доспехи мешают. А может, кто-то попроще решил меня «облагодетельствовать»? Скажем, обыкновенный грабитель. Кто-то мог обратить внимание на мешки, что я перевозил в банкирский дом Мантиза, и догадаться, что в них не железный лом, и нанести визит одинокому солдату — а вдруг да осталось еще что-нибудь интересное? Или конюх с конюшонком проболтались? Ежели в этих краях за пять талеров можно спроворить приданое дочери, то прирежут за пфенниг. Сколько в здешнем талере пфеннигов? Кажется, восемьдесят. Значит, если прирезать восемьдесят человек, получишь талер!
Пока думал, руки уже выхватывали меч из ножен, а тело занимало место около косяка, приготовившись к встрече с нежданным гостем. А этот «кто-то» уже пытается войти, но дверь, запертая на щеколду, открываться не захотела. Тогда я решил помочь визитеру — потихонечку отодвинул запор, резко рванул створку на себя и… едва успел удержать влетевшую в комнату пожилую женщину с корзинкой в руках. — Доброе утро, Кур дула, — поприветствовал я кухарку. Взяв у нее корзинку, усадил на стул. Отдышавшись, стряпуха едва выговорила: — Ну, господин Артаке, я чуть не обмочилась со страху. Чего ж вы с мечом-то сразу? — Не ждал гостей, — хмыкнул я, убирая оружие. Наливая воды, заметил: — Ты, голубушка, хотя бы постучала. Отпаиваясь, кухарка только трясла головой. Придя в себя, сказала с упреком: — У нас никакие двери не запирали. Я в господские комнаты входила без стука. — И в спальню хозяйскую ночью? — усмехнулся я. Но Курдулу было не так-то легко смутить. — Добрые люди по ночам спать должны, — отбрила стряпуха. Подумав, хмыкнула: — Но коли новый хозяин стучать прикажет — будем стучать. — И на том спасибо, — буркнул я. Потом спохватился: — А ты чего пришла ни свет ни заря? — Так вы, господин Артаке, мне вроде проверку решили учинить, — презрительно усмехнулась кухарка. — Спросили, мол, умею ли я печенку готовить? Пробуйте — паштет печеночный, тут у меня — лепешки из гусиной печенки, с луком и специями, тут — простая печенка, с бобами, а здесь — в луковой подливке… Курдула принялась выгружать из корзинки миски и плошки, расставляя их на гостиничном столике. — Пробуйте, пробуйте, господин Артаке, — приговаривала стряпуха. — Я вам и ложку принесла, и хлебушка свежего, горячий еще… От ароматов голова шла кругом. Я был готов наброситься на все это великолепие, но вспомнил, что не мешало бы привести себя в порядок. — Все у тебя замечательно, но ты подожди, мне бы умыться да и все прочее. — Да не стесняйтесь вы, господин Артаке, — усмехнулась кухарка. — Я уже старуха старая. Что я, мужиков в кальсонах не видела? Хошь нагишом ходите, ничего интересного не увижу. Уж насмотрелась я на вашего брата, пока молодой была. Могу горшок ночной подержать, если нужно. Мне не трудно, а вам удобнее будет… — Помоги-ка умыться, — пресек я словоизвержение кухарки, стаскивая ночную рубаху. — Бери кувшин и лей на руки. — А чего это вы, господин Артаке, мыться решили? — удивилась женщина. — Вроде чистый вы. Вода-то в городе дорогая, чё тратиться-то? Подождите до усадьбы, там колодец есть. — Ты лей, да не блей! — рыкнул я на рачительную кухарку. |
