– Это из той яблочной бражки, что мы осенью с тобой готовили.

И новая волна воспоминаний нахлынула на Фиму. Как они собирали яблоки с четырех старых деревьев, которые росли на участке. Были тут и молодые яблоньки, легко поддающиеся обработке, вот их плоды отличались и вкусом, и размером, и здоровьем в лучшую сторону, эти яблочки можно было схрумкать и в первозданном виде. А плоды старых яблонь были кривенькие да меленькие, с пятнышками и червоточинками. Кушать их было затруднительно, а вот покрошить на сок легко!

Но сок никто не хотел пить в тех количествах, которое получилось из яблок. И подруги яблоки покрошили в огромный чан, мелко порубили, добавили воды и сахара и оставили стоять, благо сентябрь стоял очень теплый, и процесс брожения прошел удачно. Потом, в октябре, получившаяся мутная субстанция была первый раз перелита в емкость поменьше, осадок выкинут на компостную кучу. И уже в бутылках молодое вино было оставлено до лучших времен.

– А хорошо получилось, – одобрила Фима. – Ароматно!

– Мы с тетей потом еще два раза переливали.

Вся былая муть в яблочной бражке осела, а небольшое количество пузырьков, которые появились на стенках стаканов, были только для веселья.

Подруги выпили по стакану, потом еще и еще. И почувствовали, что легкость увеличивается и перерастает в некоторую расхлябанность. Время было самое то, чтобы приступить к задушевному разговору.

Глава 14

Фима взглянула на подругу. Глаза у той были какими-то сумасшедшими. А стоящая перед ней кружка оказалась пуста. Верный признак, что скажет все и даже больше.

– Как он? – спросила Фима. – Еще жив?

Подруга вздрогнула. И глаза стали совсем странными. Фима даже поежилась под их взглядом, хотя привыкла считать именно эту свою подругу существом милым, добрым и полностью безобидным. Ее могли обижать, но она… нет. Кто угодно, но только не Вероничка. Не их толстая, славная и безответная Вероничка, которая всегда терялась, когда ей хамили в транспорте и лишь плакала, когда ее бросал очередной кавалер в погоне за более ушлой и расторопной девицей.

– Про кого ты спрашиваешь? – с трудом произнесла Вероника.

– Про Константина, конечно. Это же ты его увезла?

– Так ты все знаешь?

– Знаю!

– И давно?

– Сегодня перед моим приездом к тебе тетушка Римма припомнила фамилию и имя твоей мамы. Варвара Глушакова, с которой дружила моя мама и в гости к которой мы с ней часто ездили. И все встало на место. А я-то еще думала, почему тот переулок с «Квестляндией» кажется мне знакомым. И подъезд! И лестница! И даже расположение комнат в какой-то миг показалось мне узнаваемым. Я думала, что это нервишки шалят, а оказывается, я тоже бывала уже там раньше.

Вероника кивнула.

– Я этого боялась. Боялась, что ты вспомнишь. Вы с мамой часто бывали у нас в гостях, это мне тетя уже рассказала. Раньше-то она скрывала от меня правду о том, что случилось с моей мамой, не хотела, чтобы меня это травмировало. Но когда я сама с ней заговорила о той трагедии, отпираться не стала. Все мне рассказала. И про тебя с мамой тоже. Вы к нам приходили, и еще одна девочка, дочка соседки по нашей квартире. Хотя тетя думала, что уже не осталось тех, кто помнит маму и нашу с ней квартиру, но вот, поди же ты! Все-таки нашелся человек, который проговорился о моем прошлом!

– Но как ты могла надеяться на то, что никто не вспомнит? Да хотя бы моя мама! Они же дружили с твоей.

– Но она в свое время поклялась молчать обо всем, что случилось.